Босс для Красной шапочки
Шрифт:
– Этому болезному никакие кукушки не грозят, - фыркает бабуля, демонстративно тыкая половником в багрового от ярости Сергея.
– У него в башке им поживиться нечем! Мозгов там отродясь не водилось. Это я сразу поняла, когда он еще тарантайкой своей мои розы замыслил уморить втихаря!
– Отвали, дура старая!
– Мало тебя в детстве пороли, мало!
– нисколько не обижается она.
– Не умеешь ты совсем со старшими разговаривать...
– Рева Виссарионовна!
– раздается голосок Кати.
– Со мной всё нормально! Это свои!
Бабуля неохотно
– Ага. Хахаль твой, что ли?
– хмыкает она.
– Ну ладно. Значит, точно не приятели этого бандюка.
– Я же вам говорил, - с легким раздражением цедит Волчарин, чем мгновенно переключает на себя уничижительное внимание бабули.
Зря он так. Она терпеть не может фразы такого типа. И уж тем более не забудет ему так просто ни погоню за мной, ни нагло отобранные грабли.
– Цыц! Нет у меня веры всяким охломонам, которые гоняются по лесам за моей внучкой, понятно тебе? Ну-ка топай отседова, окаянный!
Босс криво усмехается.
– Обязательно. Только бандюка вашего заберу.
– Да на здоровье!
– отвечает баба Рева и пренебрежительно поворачивается к нему спиной.
Глава 23. Подозрительное
На месте происшествия мы задерживаемся еще на четверть часа. Ровно столько времени требуется бабуле, чтобы твердой рукой отвести меня в сторону и мрачно заявить:
– Чтоб я тебя с этим типом и близко не видела, Мариша!
– Э-э, бабуль...
– бормочу я в крайнем смущении и ловлю на себе острый взгляд насторожившейся родственницы.
– Понимаешь, тут дело непростое...
– Ты давай прямо говори, как есть, - суровеет она.
– Не броди вокруг да около, как дурная деревенская коза. Не такому мямлежу мы тебя с матерью обучали-воспитывали.
Я шумно вздыхаю.
– Понимаешь, недавно я на работу устроилась горничной в центре, напротив универа. Пока что у меня испытательный срок. Приличная гостиница, отличная зарплата. Только оказалось, что этот тип... м-м... Максим Романович то есть... он там вроде как директор. Вряд ли мы будем пересекаться, конечно, но совсем подальше от него держаться не получится.
– Устроилась горничной, говоришь?
– подозрительно переспрашивает она.
– Без связей да с улицы?
– Мне Нова про вакансию подсказала.
– А. Ну тогда ладно. Вероникушка плохого не посоветует.
Имя моей лучшей подруги всегда действует на бабулю удивительно умиротворяюще. Нова вообще единственный человек, который способен ввести бабулю в состояние абсолютно нетипичной для неe мягкости. Конечно, на все сто процентов эту эмоцию реальным умилением не назовешь, но всe же это определение наиболее подходящее.
Гул въезжающих в дачный посёлок новых машин заставляет нас забыть о теме работы и дружно повернуть головы к дороге.
Там движется целая процессия: вишнево-бордовый кроссовер-фольц,
Оба неторопливо изучают обстановку немигающе тяжелыми взглядами, а затем подходят к Волчарину. Завязывается короткий разговор... к которому чуть погодя присоединяется несколько полицейских и еще один тип. Кривоносый неприятный кавказец в возрасте, вылезший из бордового фольца сразу после гранитнолицего.
Некоторое время я смотрю на него со странным ощущением узнавания, пока память не подкидывает сразу две недавние мимолетные встречи с этим противным старым грубияном. В рок-клубе и на улице.
– Ядрит твою налево!
– вдруг шипит баба Рева.
– Да я ж этого носатого в Управе городской встречала в прошлом году, когда мы всем дачным сообществом протест против торгашей нашему мэру выражали!
– Носатого..?
– озадаченно кошусь в ее сторону.
Она тоже глазеет на кривоносого кавказца и гневно хмурится.
– Да вон того горца замшелого в пинжаке сероватом с черным галстуком. Он с замом начальства шептался в уголке, а потом наш протест отклонили. Сказали, что всю землю рядом с дачами под строительство развлекательного центра уже согласовали. Какому-то Мрачному, говорят, продали. И намекнули, что на наши участочки тоже зарятся, ироды! Это что же получается... раз носатый здесь, значит, он с твоим маньяком заодно?
– Он мой начальник, бабуль.
– Да хоть чайник! Всe одно - вражина. Раз честных дачников с земли родной вытесняет!
– Она неодобрительно качает головой.
– Ладно, хватит с нас цирка ихнего. Нам еще дома грязь прибирать после соседа нашего уголовника. Всe варенье на него извела, окаянного!
Я открываю рот, чтобы поинтересоваться, при чем тут варенье, но баба Рева уже энергично семенит прочь по улице. Тороплюсь за ней мимо толпы мужчин с полицейскими. Там же стоит и Сергей, уже скованный наручниками. На лбу у него красуется багровая вздувшаяся шишка.
Как только мы с бабулей проходим мимо, он разъяренно выкрикивает вслед:
– Я на тебя заяву накатаю за причинение физического ущерба, маразматичка престарелая!
Я оборачиваюсь, и при виде мстительно перекошенной физиономии в очках у меня аж сердце в пятки уходит. Угроза-то вполне реальная, да еще и высказана в присутствии полиции. Вот жесть!
Мои глаза встречаются с холодным серым взглядом Волчарина. Секунду он смотрит без выражения... а потом переключается на Филина.
– Не накатаешь. У тебя свидетелей нет, - замечает он равнодушно и поворачивается к Царевичеву: - Лично я ничего не видел, а ты?
Тот открыто усмехается.
– Я заметил только, как молодой здоровый мужик преследовал беззащитных женщин и при нападении сам врезался в половник.
Сергей продолжает что-то ненавидяще бухтеть за нашими спинами, но с каждым шагом его голос становится всe более неразборчивым.