Босс (не) моей мечты
Шрифт:
– Заткнись, Марк. Думаешь, я не знаю, что ты украл мой дневник?
– Ты о чем? – прячу взгляд, хоть это и бесполезно – врать я не умею.
– Думаешь, я не проверила коробку после твоего ухода? И не расспросила Ульяну, что такое папа делал, пока был в комнате? Ты… Я никогда тебя не прощу, Марк, – всхлипывает она. – Это… Зачем ты полез в мою душу? Потоптался там грязными сапогами и…
– Танечка, родная моя, успокойся, пожалуйста. Я не топтался в твоей душе грязными сапогами. И никогда бы не стал обсуждать это с посторонними. Никогда, будь уверена. Танька, ты… Я не заслуживаю такого отношения. Знаешь, что
– Все в прошлом, Марк! Я тогда думала о тебе так, слышишь? Тогда, в прошлом… А сейчас я ничего к тебе не испытываю, кроме раздражения. Ты другой. Не тот, кем я тебя воображала. Так что засунь свои восхищенные слова себе в задницу. И… Да, ты не заслуживаешь моих чувств.
– Не заслуживаю, Тань, ты права. Но у нас растет дочь.
– У меня растет дочь!
Танька дрожит. Прячет глаза, опасаясь, что я увижу, какой стыд она испытывает. Там же… душа ее. Навыворот, нараспашку. Писала все, что думала и чувствовала. Для себя писала, а не для циничного мудака, вообразившего себя черт те кем.
– У нас растет дочь, Тань. А быть может, будет еще один ребенок… Мне плевать, как ты сейчас ко мне относишься. Плевать, слышишь? Я тебя и Ульяну не оставлю.
– Что ты намерен делать, Марк, – посуровев, произносит Танька.
– Нам нужно пожениться. Я дам дочери свою фамилию и буду ей хорошим отцом.
– А мне? Кем ты будешь мне? Не понимаю, зачем это все? Марк, давай я скажу, как это выглядит со стороны? – приосанивается Танька.
Разговор получается напряженным. Острым, как торчащие из стаканчика карандаши… А наша нагота сейчас кажется неуместной и лишней. Я помогаю Тане одеться. Сжимаю челюсти и отворачиваюсь, не желая смущать. Поднимаю платье с пола, возвращаю свои брюки на место.
Шорохи и наше частое, взволнованное дыхание будто наэлектризовывают воздух. Таня сдавливает виски пальчиками и продолжает:
– Ты прочитал мои откровения и впечатлился. Но… Кроме жалости и благодарности ты ничего не испытываешь, Марк. Сбылись мои самые худшие ожидания… Я боялась этого, Стрельбицкий. Такого вот твоего отношения… И почему я не избавилась от этого… От дурацкого…
– Танька, ты очень красиво пишешь. Одни эротические сцены чего стоят. Не хуже твоей любимой Лоры. И никакой жалости я не испытываю, хватит нести чушь.
– Я не хочу так, Марк…
– Вечером я приеду и заберу вас, Ларина. Поняла?
– Нет, Марк. Я выйду замуж за любимого и любящего человека. Не так я все представляла.
Ну что с ней делать? Конечно, прислушиваться к Танькиным глупостям я не собираюсь. Прощаюсь с ней и ухожу в кабинет. Не могу работать… Хожу из угла в угол, как раненый и уставший от борьбы зверь. А потом решаюсь позвонить Павлику.
– Ну что, Маркуша, моя сестрица совсем тебе голову задурила? – смеется он, искренне радуясь моему звонку.
– Пашка, я могу приехать? Ты на работе?
– Да. У меня крупный контракт, Марк. Если выгорит, смогу второй салон через год открыть. Пока доверия нет никому – коллектив новый, сам понимаешь… Много молодых бестолковых девчонок.
– Ух ты! Так у тебя там малинник?
– Давай, приезжай. И пойдем в ресторанчик пообедаем. Здесь есть один неплохой, неподалеку.
Сбегаю с работы по-английски. Еду по заснеженным улицам, испытывая странное чувство потери… Какой же я дурак… Вправду
Паркуюсь возле автосалона Павлика и вхожу внутрь. Там и впрямь цветник – красивые девушки встречают на входе, а другие – не менее привлекательные – провожают в кабинет «Павла Александровича» на втором этаже.
– Марк, рассказывай, что стряслось? Выглядишь озабоченным. Как съездили? – произносит Павел, деловито сортируя документы по папкам.
– Пашка, я предложил Тане жениться, но она ответила отказом. Не люблю мол, и замуж выйду только за любящего человека.
– Господи… Вот уж идеалистка. А ты как, влюбился или… Хотя, глупости все это. У вас дочь растет. Ты правильно поступаешь, Марк.
– Спасибо, Павлик. И как теперь быть?
– Как, как? Забирать Таньку из дома силком. Ничего, смирится. Да это она фасонит, прикидывается. Она всю жизнь в тебя была влюблена, сохла по тебе с детства. Скрывала правда долго.
– Ну это в детстве. Сейчас нет. Ладно, я сделаю, как решил. Заберу ее и попробую сделать счастливой.
Глава 23.
Глава 23.
Таня.
– Танюш, а хочешь, я приеду? – произносит в динамик Анька Искрицкая.
Я размазня… А еще дура… Почему все со мной не так, а? Еще и дневник этот. Я как чувствовала, что Марк его найдет. Хотела ведь выбросить, но не успела.
– Анечка, мне так плохо, – всхлипываю, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Он его прочитал… Нашел мой проклятый дневник и прочитал все, что я писала.
– Вот же… Хреново.
Я убежала с работы, сославшись на головную боль. Оставила Иву разбираться самой. Спряталась в салоне машины, гадая, как поступить с предложением Марка. Унизительным предложением, сделанным из благодарности… Любой мужик, прочитавший галиматью, написанную влюбленной дурочкой, поступил бы так же. Да Марк офигел от моих откровений! Особенно эротических. Неудивительно, что он себя почувствовал богом. А мне теперь как жить с этим? Меньше всего я хотела его жалости или снисходительности. Мечтала о любви… О красивой свадьбе, романтическом предложении руки и сердца. Представляла, как Стрельбицкий опустится на одно колено и протянет ювелирный футляр. И кольцо непременно будет с огромным бриллиантом. А признание – как минимум в стихах! А он: «Мы должны пожениться». Тьфу!
Я позвонила Аньке и подробно ей все рассказала – о нашем отпуске в Карелии, Обо всем…
– И что теперь делать? Увольняться и бежать от него подальше?
– С ума сошла? Замуж выходить и воспитывать мою булочку.
– Зная, что он меня не любит?
– Йес… Именно так и делать. И не верю я, что он не любит, Тань. Вам же хорошо… ну… в постели?
– Только там и хорошо, – горько всхлипываю. – Я же не потерплю измен, Ань.
– Начнет изменять – разведешься. Но лишать себя шанса на счастье… да еще и своими руками… Форменная глупость. Лучше сделать и жалеть, Танька. Чем жалеть о несделанном.