Босс (не) моей мечты
Шрифт:
– Погоди, Марк. Мне звонят.
Стягиваю варежку и отвечаю на звонок. Включаю видеосвязь, завидев в окошке личико Улечки.
– Солнышко мое, привет. Как вы там?
– Холосо, мам. А ты где? А когда плиедис?
Марк не дает мне ответить – забирает телефон из рук и наклоняется к моему плечу – так, чтобы наши физиономии попали в кадр.
– Привет, малышка! Помнишь меня?
– Дя. Ты дядя Майк. Ты обесял куклу. Ты с мамой вместе?
– Да, Улечка. Знаешь, почему?
– Нет.
– Я твой папа. Называй меня так, а не дядя Марк, ладно? Я твой настоящий
– Стрельбицкий, отдай телефон. Ну что ты устроил? Что ты делаешь?
Меня не на шутку трясет. Пот льется по спине градом, в глазах темнеет, а руки дрожат, как у наркоманки. Разве так делается? Я хотела подготовить Улю, придумать какую-то невероятную историю, объясняющую отсутствие папы в ее жизни. А Марк решил все по-своему…
– Папа?
– Да, папа. Раньше я не мог приехать, Ульяна. А теперь мы будем часто видеться.
Он смотрит на экран. А я боюсь нарушить их странное, незапланированное общение.
– Папа, – наконец, произносит она. – Ты тепель будес зыть с нами?
– Наверное. Если мама разрешит. Улечка, мы завтра приедем, ладно? Не скучай. Я привезу тебе очень необычную куклу. Таких ни у кого нет. И другие игрушки. А дома мы пойдем с тобой в самый большой магазин игрушек и купим все, что ты захочешь.
– Ула! Ну ладно, меня бабуя зовет. Пока!
Успеваю выхватить из рук Марка телефон и сбивчиво прощаюсь с дочерью.
Глава 19.
Глава 19.
Марк.
Почему Танька такая серьезная? И почему наше маленькое путешествие она воспринимает, как нечто судьбоносное? Но оно ведь такое и есть? Знала бы она, сколько за эти дни я передумал… Всего на свете… Как мы будем жить дальше? Вместе или врозь? Как я буду воспитывать такую взрослую дочь? Как буду общаться с ее матерью?
Меня к ней тянет, да… И я хочу ее безумно, но является ли наше взаимное влечение достаточным основанием для совместной жизни? Что она для меня – проходящий вариант, одна из многих или особенная девушка – одна из миллиона, самая лучшая? Как ценный бриллиант, скрытый под ворохом дурацких условностей? Зачем она тогда ко мне пришла? Отдала девственность за щедрое вознаграждение, которое ее же братец отвалил агентству.
Зачем, почему, что будет потом? Вопросы, теснящие грудь, не находят ответа, как и чувства, растущие в сердце, как молодые побеги.
Мне нравится Таня. Мать моей дочери, красивая женщина, умная, добрая, скромная. Черт… Я ведь не такой представлял свою будущую жену. Если быть честным, я вообще ее не представлял. Считал, что это случится само собой. Я встречу подходящую мне женщину, влюблюсь и сделаю ей предложение. Не сейчас, а когда-то в отдаленном будущем. Лет через десять, а то и пятнадцать…
Но случилась Таня. Словно сама судьба грубо вмешалась в мои планы. Или их полное отсутствие…
– Марк, что теперь будет? – шепчет она бескровными губами. – Бедная Уля. Бедная моя доченька… Что будет, когда она тебе надоест? Ведь тебе когда-то надоест играть в папашу?
–
Сжимаю ее плечи, наблюдая, как на раскрасневшихся щеках тают снежинки. Стекают мелкими капельками к подбородку, заползают под пушистый шарф. Так и мое настроение – приподнятое с утра, скатывается в пропасть уныния и неуверенности.
– Марк, ты избалованный, самовлюбленный циник, привыкший менять игрушки, – шелестит она.
– Неправда. Ты плохо меня знаешь. И даже не хочешь узнать… Словно шарахаешься. Почему, Тань?
– Не знаю… Я просто не могу никак к тебе привыкнуть. А если быть честной – боюсь привыкать, – неожиданно признается она. – Боюсь поверить, что… Неважно.
– Танечка, хорошая моя… Даю слово мужчины, что не откажусь от дочери. И она мне не надоест.
Остаток дня мы катаемся на санях, запряженных красавцами хаски. Я шучу, пытаясь разморозить Татьяну, даже специально падаю с саней на повороте, заставляя ее громко рассмеяться. Гуляем по окрестностям, играем в снежки, болтаем. Кажется, она успокаивается. Прячется за толстым стволом и нападает, намылив мою довольную физиономию увесистым снежком.
Домой мы возвращаемся довольными и уставшими. Сбрасываем на пороге мокрую одежду и идем в душ. В один душ – стоит отметить.
Целуемся, будто заранее сговорившись. Отдаем накопившуюся за день жадность, страсть, боль…
Танька засыпает в моей постели. Бурчит, обещая уйти в свою комнату, и… снова засыпает, свернувшись калачиком.
Дорога домой кажется близкой. Танюшка звонит Уле, предупреждая о скором приезде. Перебрасывается парой фраз с бабулей, вжавшись в кресло. Боится расспросов? Их точно не миновать. Я помню, какая у Павлика строгая бабушка. Во всяком случае, она такой была раньше.
Танюшка засыпает и на обратном пути. Сначала что-то сосредоточенно читает, а потом прячет смартфон в карман и ложится на бок.
Просыпается, когда я сворачиваю с трассы к ее микрорайону.
– Спасибо за прекрасный отпуск, – шепчет, пряча взгляд. – Мне очень понравилась Карелия.
– Угу, – отвечаю, по-хозяйски вынимая ее сумку из багажника.
– Стрельбицкий, я могу сама поднять вещи. Спасибо тебе…
– Таня, ты меня гонишь? Я настаиваю на том, чтобы подняться в квартиру и поздороваться с дочерью. Я ей подарки купил, в конце-то концов!
– Ну… ладно. Прошу тебя – молчи. Бабуля замучает тебя расспросами, а ты…
– Танька, хватит уже. Идем.
Я кожей ощущаю ее напряжение. Хватаю Таньку за ладошку, но она тотчас вырывается. Жмет на кнопку звонка и приосанивается, когда дверь отворяется, а в проеме появляются бабуля и Улька.
– А вот и наши путешественники! Поздоровайся с родителями, Улечка, – деловито протягивает Анна Степановна.
– Мама! Папа! Пивет.
– Доченька моя, как я скучала, – шепчет Таня, присаживаясь на корточки.