Босс скучает
Шрифт:
Разговор принёс мне облегчение в каком-то смысле. Ведь я уже успела привыкнуть полагаться только на себя и обходиться без огромного количества друзей вокруг. Что очень странно, ведь в школе я была той ещё «звёздочкой». В университете у меня есть подруги, но близкими могу их назвать с огромной натяжкой.
Такое ощущение, что из самых близких людей в моей жизни сейчас есть только Герман. Что, в общем-то, странно, учитывая, что знаю я его без году неделю. Глубина собственных чувств меня немного пугает, просто потому, что я знаю,
Дверь кафе открывается и в зал заходит моё личное божество. Мне хочется вскочить и кинуться ему на шею с поцелуями, ведь уже чёрт знает сколько часов, я его не видела. Только Герман меня опережает, садится на диванчик рядом, нависает надо мной, что я невольно прижимаюсь спиной к краю подоконника и целует так долго и глубокого, чтобы мы могли бы спалить этот маленький уютный уголок дотла.
— Извини, соскучился, — он отстраняется, с улыбкой смотря на меня.
А я дрожу, и чтобы скрыть эту дрожь, кладу руки ему на грудь, разглаживая мнимые складки на футболке. Это всего лишь повод дотронуться до него лишний раз.
— Как всё прошло? Удачно? — спрашиваю коротко.
— Да, вполне, ознакомили со списком дисциплин, которые мне придётся вести. Честно, не думал, что меня сразу в бой кинут на студентов.
Я не особо хорошее представление имею у о том, как работает аспирантура, но на первом курсе у нас уже какой-то предмет вела девушка, практически окончившая её.
— Ты молодец, ты справишься, — улыбаюсь ободряюще, а потом обнимаю за талию и прижимаюсь к Герману, опуская голову на плечо.
Боже… это рай.
В моей голове какой-то туман от близости Германа. Мне просто хорошо. В голове какой-то хор чувств и эмоций. Не знаю, это сложно описать. Хочется сжать этого парня покрепче и растворится в нём.
Горячие губы Германа целуют мой висок и чиркают по щеке, пока не опускаются до рта. И мы снова целуемся. Кажется, нам это никогда не надоест.
Наконец, мы делаем заказ — просто две чашки кофе, после которых решаем прогуляться. Солнце ещё высоко и погода, как говорится, шепчет. Пока Герман оплачивает счёт, я сижу у окна, по которому стекают потоки воды — встроенный между двумя стёклами бесконечный водопад — и вожу по нему кончиком пальца. Пытаюсь отследить траекторию струй.
— Завораживает? — со смешком интересуется Герман.
— Да. Я просто люблю «Пьер» вот за эту фишку, знаешь?
— Да, мне тоже нравится. Кажется, что ты в вечно дождливом Петербурге, но сегодня это точно не так.
— Хочу такую штуку домой, — хихикаю я.
— Да ладно! Ты устанешь, если у тебя дома будет постоянный ливень на окнах.
— Ну, можно хотя бы на одном. На кухне, например. Хотя нет, на кухне на надо. Мне нравится моё окно во двор.
Герман берёт меня за руку и коротко целует ладонь.
— Лучше будем сюда приходить, наслаждаться дождливой улицей в солнечный день. Пошли?
Киваю и поднимаюсь следом за ним.
— Ты слышала что-то про объединение институтов? — спрашивает Герман, когда мы, не сговариваясь, поворачиваем в сторону Фонтанки.
— Нет. Ничего. А кто объединяется?
— Да твой и мой по ходу. Может ещё третий какой-то.
Я удивлённо приподнимаю бровь.
— Ты в Инжэконе, я в Финэке, что у нас общего?
— Экономика, — он пожимает плечами.
— Это плохо или хорошо?
— Не знаю, возможно, статус поменяют. Поступала ты в институт, а заканчивать будешь академию, например.
Перекидываю ремешок сумочки через плечо и беру Германа за руку.
— Мне всё равно, что закончить, главное закончить.
— Ну, да, логика есть, — усмехается он. — А что это вы, студентка Мельникова, хотите так быстро сбежать из своей альма-матер? Гранит науки вам не по зубам?
— Ну, почему же, по зубам. Меня просто всякие горячие аспиранты отвлекают от дела.
— Что значит всякие? — наигранно хмурится Герман, а затем усмехается и, что уж совсем неожиданно, мельком хватает меня за ягодицу, так что я с визгом подскакиваю.
Хорошо, что на набережной мало народу. Герман так удивлённо смотрит на меня, словно для него огромный секрет, в чём причина моего короткого вскрика.
Возмущённо смотрю на него, но Островский — сама невинность.
Мы останавливаемся на середине моста, чтобы помахать проплывающим по Фонтанке корабликам. Одно из наших любимых развлечений — обмениваться приветствиями с туристами и отдыхающими. Герман сказал, что в Европе это обычное дело, вот и у нас тоже в жизни вошло. Прекрасная традиция, дарящая массу позитивных эмоций обеим сторонам.
Герман стоит позади, опустив ладони по обе стороны от меня на кованое ограждение моста. Я плотно прижимаюсь к его груди спиной и наслаждаюсь короткими поцелуями то в макушку, то в шею. Мы не можем перестать трогать и целовать друг друга, словно помешательство какое-то. Мне уже даже особо не хочется гулять, думаю, а не утащить ли его к себе под каким-либо предлогом раньше времени. Только Герман путает все карты.
— Хочешь покататься на кораблике? — шепчет он мне на ухо.
— Да я уже каталась много раз.
— Со мной не каталась.
— Звучит так, будто мне предстоит нечто особенное.
— Может так оно и будет.
Я заворожённо смотрю на светлые барашки на поверхности воды, на которых блестят лучи солнца и согласно киваю.
— А давай.
Когда он тянет меня за руку следом за собой, думаю, что готова пойти за Германом куда угодно. От этой мысли мне становится немного страшно. Непонятное чувство в груди так давит, что уже дышать сложно. А ещё мне страшно как-то обозначить это чувство. Дать ему определение. Хотя я, кажется, прекрасно понимаю, что это такое.