Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку
Шрифт:
— Идите, — с недовольством коротко буркнула и демонстративно огляделась, как спецагент. — Быстро, чтобы вас никто не заприметил. Иначе, всем нам достанется от врача! — наконец перестала изображать супер-кино-звезду, отыгрывающую роль. — А ты знаешь, насколько слово врача — закон! — пояснила значимо для ушей Лерки. Мелкая тотчас закивала:
— Мы быстро, конечно же! — осчастливленная потащила меня за руку к себе в палату, а там мы упали на одну койку, как сиамские близняшки.
Без меня мама-дочка-мамонтёнок спать категорически отказывалась!
Глава 12
Кристина
Без
— Ну наконец-то проснулась! — пафосно воздела руки, будто молилась-молилась и, ура, бог услышал её молитвы. — Я уже все дела переделала!
— Какие же? — я поморщилась. Голова чудесным образом не болела, а вот тело страшно затекло.
— Ну, во-первых, сделала чай! — протянула Лерка и продемонстрировала накрытый столик. На нём стояли кружки с соком — видимо он играл роль чая, и две тарелки с больничным неаппетитным ужином. Причём одна тарелка явно принадлежала мне! Точнее маме Сэма, но которую она великодушно передала мне.
— Я сходила за посудой, когда стали ужин развозить, — расщедрилась на объяснение мелкая, верно прочитав недоумение на моём лице. — У тебя в тумбочке нашла, — с простотой динозаврика, вернее мамонтёнка кивнула и ясно улыбнулась: — А баба Нина сказала, что мама у меня хоть и запуталась, но всё равно хорошая. Это она о тебе, — кивнула пояснительно Лерка. — Ну ничего, распутаем, конечно же… — опять заулыбалась солнышком.
— Запуталась? — буркнула я, снова озадачившись, как бы с мелкой поговорить на тему “я не твоя мама! И наша игра затянулась”. Самым верным было — прямо в лоб, но Лерку жалко. Вон как старалась, за мной ухаживала. Ладно, ещё чуть пошалим, а потом, скажу, что выписываюсь и мы вряд ли опять увидимся.
— Баба Нина — это чудо, — кисло брякнула я. — Если бы не старость, — добавила со смешком…
— Ты тоже станешь такой? И папа?
— Надеюсь, нет, — ровно отозвалась я. — Но если что, ты за этим следи и распускаться нам не позволяй, ладно? — деланно нахмурила брови, изображая крайнюю степень серьёзности. И запоздало поняла, что мои слова прозвучали так, будто мы с Романом должны были состариться вместе.
Идиотски вышло, но слово не воробей, тем более мелкая уже на это среагировала:
— Конечно же! — воодушевилась торопливо. — Я к вам приду и скажу: “Хватит стареть! Идём на горки!”, - от восторга ещё и в ладошки похлопала.
— А что, горки лечат старость? — от удивления брови вскинула.
— Горки лечат всё, конечно же! — категорически закивала Лерка. — Обожаю их! Летишь, летишь, как птичка!
— Да уж, ты видимо хорошая птичка, а я вот плохая. Как-то раз скатилась, и никакого веселья не испытала! — с грустью припомнила своё детство. Нет, оно у меня было прекрасное, но родителей тоже часто не бывало дома.
— И давно ты каталась? — от удивления распахнула ещё шире глаза мелкая.
— Вечность назад… — призналась как на духу.
— Вечность? —
— А как же кушать? — засопротивлялась я. — И у нас режим! — перебирала варианты отговорок. — Мне врач вообще запретил любые травмоопасные игры. Тем более катание с ГОРКИ! Постельный режим! — значимо напомнила.
— Это я виновата? — тотчас перестала радоваться Лерка и совсем скуксилась. Личико стало жалостливым и слезливым. — Я не хотела….
Кто бы язык мой отрезал?! Вот что значит без кости!
— Ты конечно была неправа, — можно было пафосной манерой возразить: “Что ты, конечно не ты!” Но это была бы ложь, а у Лерки и без того ответственность хромала, поэтому я решила чуть сгладить:
— Но раз понимаешь, что из-за твоего поступка могли ещё сильнее пострадать люди, значит, и правда, начинаешь взрослеть! — разжевала мысль.
— Я взрослею, конечно же! — заверила Лерка и порывисто ко мне в объятия бросилась, словно искала поддержки и защиты. Прижалась щекой к моему животу.
Это было, пожалуй, самое необычное ощущение, какое испытала. Маленькое тёплое тело ребёнка, доверчиво прижимающееся ко мне. Такое незнакомо хрупкое.
В моём окружении не было детей: ни маленьких, ни больших. Родители про братиков и сестричек даже не заикались, да и сами были единственными детьми в семье, так что этот вопрос меня миновал. Поэтому с малышнёй я совсем не пересекалась, считая чем-то страшным и неопознанным.
Когда-то давно, ещё в первые месяцы отношений с Максом, я целую неделю считала, что беременна. По глупости, необразованности и мнительности, простую задержку приняла за “ту самую”. Сломя голову бросилась к врачу, заявив, что со мной случился первый секс и вот, сразу задержка!
Получите и распишитесь.
Врач посмеялась, даже по головке меня, глупую, погладила, но ради спокойствия несчастных нервов вчерашней девственницы, взяла на ХГЧ кровь.
Повезло!
Но за эту неделю я столько всего передумала… От “Сделаю аборт и точка!”, до “Рожу и никто мне не указ!”.
Студентка, второкурсница, и такой великолепный Макс!
И чего, спрашивается, мне было бояться?
Ничего особенного вроде.
Лёжа рядом с Лерой, принявшей меня как родную, я невольно кайфовала от этого ощущения доверия. От того, как она, беззащитная, мелкая букашечка, меня обнимала и никуда уходить не собиралась.
Теперь дети перестали казаться эфемерными, далёкими существами из книжек. Теперь любой ребёнок у меня будет ассоциироваться с Леркой. И обязательно говорящим: “Конечно же”! Эдакие маленькие, грустные мамонтята с белобрысыми хвостиками.
Секундой погодя, я запоздало ощутила, что глаза резало от вернувшихся слёз. Я шумно вздохнула и Лера тут же подняла голову.
— Ну ты что, рёва-корова? — нахмурилась мелкая. — Я опять что-то не так сделала? — уточнила с лёгким оттенком вины.
— Нет, что ты, — мотнула я торопливо головой, и смаргивая непрошенные слёзы. — Просто, — я пожала плечами и погладила Леркины пушистые волосы, — задумалась…