Бостонцы
Шрифт:
– Да. В те времена я не могла думать ни о чём другом. Я несла им Библию.
Рэнсом помолчал. Затем сказал, тщательно подбирая слова:
– Я хотел бы послушать об этом!
– К счастью, мы там больше не требуемся. Мы нужнее в других местах, – и мисс Бёрдси взглянула на него лёгкой озорной улыбкой, как будто он знал, что она имеет в виду.
– Вы имеете в виду других рабов! – воскликнул он со смехом. – Им вы можете нести все Библии, которые захотите.
– Я хочу нести им свод законов. Вот Библия нашего времени.
Рэнсом обнаружил, что ему очень нравится мисс Бёрдси и поэтому абсолютно искренне и без тени лицемерия сказал:
– Куда бы вы ни пошли, мадам, не важно, что вы будете нести людям. Вы в любом случае несёте им вашу доброту.
Она помолчала с минуту и затем пробормотала:
– Олив так мне о вас и говорила.
– Боюсь, она сказала обо мне мало хорошего.
– Что ж, я уверена, что она думает, что права.
– Думает? – сказал Рэнсом. – Нет, она знает это, с абсолютной уверенностью! Кстати, надеюсь, она тоже в порядке.
Мисс Бёрдси снова внимательно посмотрела на него.
– Разве вы её не видели? Вы не собираетесь зайти к ней?
– О нет, я не думал к ней заходить! Я случайно проходил мимо её дома, когда встретил вас.
– Возможно, вы теперь живёте здесь, – сказала мисс Бёрдси. А когда он опроверг это предположение, добавила тоном, выдававшим, что её расположила к нему такая откровенность: – может, всё же следовало зайти к ней?
– Это не доставило бы мисс Ченселлор удовольствия, – возразил Бэзил Рэнсом. – Она сочла бы меня врагом в её стане.
– Что ж, она очень смелая.
– Точно. А я очень робкий.
– Вам ведь уже раз доводилось сражаться?
– Да. Но для этого была веская причина!
Рэнсом сказал это с намёком на великую Сецессию, думая, что такое сравнение будет довольно забавным. Но мисс Бёрдси восприняла это слишком серьёзно и надолго замолчала, как будто демонстрируя, что далека от того, чтобы обсуждать события прошлого. Молодой человек понимал, что является причиной этого молчания, и ему было очень жаль. Ведь при всём безразличии южанина к угнетению женщин, он сел в этот фургон, чтобы заставить её разговориться. В общем и целом он хотел узнать новости о Верене Таррант. Он собирался вывести на эту тему мисс Бёрдси. Ему не хотелось заводить разговор об этом самостоятельно, и он немного подождал, в надежде, что она заговорит снова. В конце концов, когда он почти решился задать вопрос прямо, она предупредила его, сказав тоном, подтверждающим, что они оба мыслили в одном направлении:
– Неужели мисс Таррант совсем не впечатлила вас тем вечером!
– Конечно, впечатлила! – с готовностью сказал Рэнсом. – Я счёл её просто очаровательной!
– И очень рассудительной, не так ли?
– Боже правый, мадам! Я считаю, что у женщин нет причин быть рассудительными!
Его собеседница медленно и мягко повернулась к нему, и в стеклах её очков блестели огромные слезинки:
– Значит, вы считаете нас просто красивыми пустышками?
Этот вопрос из уст почтенной мисс Бёрдси едва не заставил Рэнсома рассмеяться. Но он быстро справился с собой и с большим чувством ответил:
– Я считаю вас самым ценным, что есть в жизни, единственным, ради чего стоит жить!
– Ради чего стоит жить вам! А как быть нам? – спросила мисс Бёрдси.
– Если бы всеми женщинами восхищались так, как я восхищаюсь вами! Мисс Таррант, о которой мы только что говорили, повлияла на меня, как вы это назвали, именно так – я теперь куда более высокого мнения о представительницах пола, которые произвели на свет такую замечательную молодую леди.
– Что бы о ней ни думали, похоже, у неё настоящий дар, – сказала мисс Бёрдси.
– Она часто выступает? Есть ли у меня надежда услышать её сегодня?
– Она выступает довольно часто и по всей округе – от Фармингэма до Биллерика. Такое впечатление, что она собирается с силами, чтобы прорваться в Бостон, подобно волне. Фактически, она уже это сделала прошлым летом. Она очень преуспела после её огромного успеха на конвенции.
– А! Так она имела большой успех на этой конвенции? – осторожно спросил Рэнсом.
Мисс Бёрдси заколебалась, стараясь удержать свой ответ в границах справедливой оценки.
– Что ж, – сказала она с нежностью и сделала долгую паузу, – Я не видела ничего подобного с тех пор, как побывала на выступлении Элизы П. Мосли.
– Как жаль, что она нигде не выступает сегодня! – воскликнул Рэнсом.
– О, сегодня она в Кембридже. Олив Ченселлор упомянула об этом.
– Она там будет выступать?
– Нет. Она поехала к себе домой.
– Я думал, она теперь живет на Чарльз стрит?
– Не совсем. Там её резиденция – основная – с тех пор как она объединилась с вашей кузиной. Мисс Ченселлор ведь ваша кузина?
– Мы не придаём значения нашему родству, – сказал Рэнсом с улыбкой. – Они очень близки, эти две молодые леди?
– Вы бы не задали такого вопроса, если бы видели мисс Ченселлор, когда Верена произносит речь. Как будто каждое слово нанизывается на струны её сердца. Она отзывается эхом на каждое её слово. Это очень тесный и очень красивый союз, и мы думаем, что именно в этом всё дело. Они работают вместе для всеобщего блага!
– Я надеюсь, – заметил Рэнсом. – Но, несмотря на это, мисс Таррант проводит часть времени с отцом и матерью.
– Да, её хватает на всех. Если бы вы побывали у неё дома, вы бы увидели, что она настоящая дочь. Её жизнь прекрасна! – сказала мисс Бёрдси.
– Побывать у неё дома? Это именно то, чего я хотел! – сказал Рэнсом, чувствуя, что может получить желаемое без угрызений совести, которые мучили его поначалу. – Я не забыл, что она приглашала меня, когда я встретил её.
– О, конечно, она принимает много посетителей, – сказала мисс Бёрдси без особого одобрения.
– Да, она, должно быть, привыкла к поклонникам. А где именно в Кембридже живёт её семья?