Ботаники не сдаются

Логвин Янина

— Вау! Какой запах! — довольно протянул парень, откладывая книгу прочь, и удивился. — Что с тобой, Уфимцева? Ты какая-то странная.

Я молча и не спеша пересекла комнату и опустила поднос на журнальный столик. Придвинула его ближе к дивану и села рядом с Воробышком, выпрямив спину и вытянув руки на коленях.

— Ничего. Твой кофе, — ответила. И снова загадочно улыбнулась, как Мона Лиза живописцу — с тонким намеком на должок. Вот только на какой, Ванька не смекнул, но, озадаченно моргнув, успокоился и потянулся к чашке…

—

Нет, постой! — я громко вскрикнула и на полпути к подносу отбросила его руку. — Ой! Прости, Вань! Перепутала! — виновато улыбнулась и поменяла чашки. — Махнула неловко рукой. — Вот этот твой! Я такая невнимательная…

Воробышек смотрел голодно, но слегка недоверчиво. Наверняка думал, что я туда плюнула. Ну-ну.

— Ты просто покрепче просил, а я люблю слабый.

— А-а…

Пенка в чашке стояла что надо, бутерброд светил колбасой, и парень расслабился. Задвигал челюстями, потягивая кофе.

Я нащупала рукой пульт и включила телевизор, правда звук сделала потише, выставив музыкальный канал. Была ночь, в стекло барабанил дождь, мы порядком устали и пили кофе в молчании.

— М-м, вкусно, — наконец отозвался Воробышек. — Очень вкусно. Зубрилка, ты угадала с сахаром. А добавка будет, если попрошу? Ты просто спец!

Ну, надо же, похвалил! А за реферат отделался простым «Спасибо». В этом месте, видимо, я должна вилять хвостом и смотреть на Клюва влюбленным взглядом. Фиг ему! Я не посмотрела, но ответила.

— Будет, Ваня, все будет.

Выдержав паузу в два длинных глотка и бутерброд, поинтересовалась между прочим, продолжая смотреть клип.

— Как кофе? Миндалем не пахнет?

— Да нет.

— И не горчит?

— Нет.

— Хм, странно.

— Что?

Иван посмотрел на меня и пожал плечом. Мол, что ты за ерунду несешь? И вновь пригубил напиток. Я тоже медленно пила кофе, а потом спросила, понизив голос до загадочной хрипотцы:

— А на языке? Нет чувство жжения и припухлости? Голова не кружится?

— Н-нет.

— Горло не стягивает сухость? Не тошнит? Может, пульс стал слабее и сердечко трепыхается? Тах-тах! Словно вот-вот остановится?

Вот теперь Воробышек отставил чашку и взглянул возмущенно.

— Уфимцева, что за бред ты несешь?

Вдох, выдох. Главное, спокойствие. Я выдержала паузу, продолжая смотреть телевизор.

— Да ничего особенного. Не обращай внимания, простое любопытство. Как-никак первый раз подсыпала яд человеку, интересно.

— В с-смысле яд? — Ого! Да мы развернулись? И глазами захлопали?

Я

убавила звук до нуля и прошептала с тяжелым вздохом:

— В том смысле, что тебе, Воробышек, все равно уже ничем не помочь. Поздно!

Как же сейчас в ночной тишине квартиры, практически мертвой и полутемной, не хватило удара старинных настенных часов — распоровшего бы ночь надвое. Я так и почувствовала, как этот викторианский звон отозвался в Ванькином сердце набатом. Вам!

Ну, хорошо, еще не отозвался. Но обязательно отзовется! Вот сейчас!

— Достал ты меня, Клюв! — прошипела. — За все получишь! Я тут с собой ампулу с синильной кислотой ношу — с тех пор, как сперла в лаборатории год назад. Вот она и пригодилась. Только тебе признаюсь, раз уж ты все равно при смерти: давно хочу кого-нибудь убить! Совершить идеальное преступление! Все гении немного чокнутые, ты разве не знал? — и глаза прищурила за очками подленько, чтобы не сомневался. — А тут ты со своим «Очкастиком». Я даже обрадовалась, что ты не оставил мне выбора. Когда-то же надо решиться! Мы ботаники ужасно ранимые, понимаешь? Так и хочется кому-нибудь капнуть цианида! А когда тебя не ценят — накапать пол-литра!

Судя по выражению лица — не понимает. Но «жим-жим» поджался, раз уж оскорбление в сторону себя (раскрасавца любимого) пропустил.

— Зубрилка, что за абсурд ты несешь? Ты там, на кухне, не вина, случайно, хлебнула? Так я тебе не разрешал.

— Нет, не вина. Но чуть не хлебнула яда, когда чашки перепутала. Но, слава богу, обошлось. А ты не бойся, Клюв, тебе недолго мучиться. Сейчас цианистый калий подействует, и ты откинешься. Чувствуешь, как начинает стыть кровь? Потом я достану ключи, не спеша сотру с контактных предметов свои отпечатки пальцев и выйду из квартиры. И не было меня здесь никогда! А была у подружки!

Воробышек сглотнул. Завис озадаченно, проведя языком по пересохшим губам. Правильно, кто нас вундеркиндов знает? От гениальности до сумасшествия — один шаг, а вдруг и вправду капель добавила? Я посмотрела на ручные часы и важно постучала по циферблату пальцем.

— Отсчет пошел. Еще двадцать секунд и начнутся удушье, понос и судороги. Я на хомячках в зоомагазине проверяла. Уже сотню передушила, так что ты не сомневайся, обязательно подействует! У меня даже ежиков так пучило, что иглы вылетали. Вот! — наставила на парня палец. — У тебя уже в животе урчит, слышишь? Сейчас что-то будет!

— 25 —

Воробышек медленно отставил чашку на поднос и стал подниматься. Уперев колено в диван, потянулся ко мне, протягивая к шее руки…

— Э-э-эй! Ты чего? — я полезла попой назад, отклоняясь от покрасневшего лица Ваньки. Шлепнула его по ладоням, пока он хватал ртом воздух и выпускал его через раздувшиеся ноздри, как дракон огонь. — Мы так не договаривались. Только без рук!

— Будет! Сейчас тебе хана будет, вот что! Лопнуло мое терпение! Доигралась ты, Уфимцева! Я тебя и без цианида прикончу! Вот прямо сейчас, клянусь!