Ботаники не сдаются

Логвин Янина

Утром думал, что больше никогда ее не увижу. Сначала найду, выдерну ноги, и заставлю забыть мое имя. И чем все закончилось? Половина первого ночи и вот она — Зубрилка, сидит, как ни в чем ни бывало, в моей квартире и снова о чем-то зудит. В моей квартире! С ума сойти! И я сижу вместе с ней, вместо того, чтобы зависнуть с симпатичной девчонкой. И заноза из мыслей никуда не делась. Хотя голос у Уфимцевой приятный — ровный и глубокий, никакого писка и девчачьих ужимок. И лицо спокойное. Сейчас даже не верится, что она вытворяла с ним, играя влюбленную дурочку. Разобраться бы еще, зачем это ей понадобилось. Про эксперимент слабо верится. Не так уж она

проста, эта девчонка, как кажется на первый взгляд, а я наивен.

Сбоку, вплотную к столу, стоял диван — я плюхнулся в него и вытянул ноги. Уфимцева открыла и включила мой ноут. Быстро сориентировавшись на месте, сейчас читала в Word тот бред, который я пытался написать, оформив текст в реферат. Жалкие два абзаца непонятного мне набора слов. Недовольно сморщив аккуратный нос, Чудилка поправила очки и все удалила.

— Ну и зачем? И курсовую Белянкина зачем убрала? Я ее три часа разбирал.

— Я видела эту работу в прошлом году и знаю, почему София нам дала именно ее. Она никуда не годится. Это проверка.

— Нам? — Я вскинул бровь и усмехнулся. Хм, интересно.

Уфимцева оставила мой смешок без внимания. Добавила серьезно:

— Ни одной оригинальной мысли или вывода. Все изложено очень скупо и банально языком школьника. Обычная энциклопедическая калька, из которой даже сути не видно. А между тем кинетическое уравнение Больцмана очень сложное, оно описывает эволюцию функции распределения плотности вероятности во времени…

Рядом со мной на диване валялся пульт от телевизора, и я машинально нажал «Вкл». Огромная плазма на стене тут же зажглась светом, включился канал MTV и передача “Тачка на прокачку», где парни из гаража разбирали новенький Ford Mustang, чтобы сделать его зашибенно крутым! Внимание мгновенно переключилось на автомобиль, как только я увидел двадцати двух дюймовые тюнингованные диски, отливающие хромом и мощный кузов… Но телевизор внезапно выключился.

Что? Как?! Куда?!

Я и не понял, как Уфимцева наклонилась, отобрала у меня из ладони пульт и, на секунду замявшись, сунула его к себе за пазуху. Снова невозмутимо села за стол.

— Эй! Ты зачем это сделала?!

Я встал, потом сел. Потом разжал и сжал кулаки. Нет, я ее точно придушу!

— Ты перестал меня слышать, вот зачем. Я здесь не для того, чтобы сделать за тебя всю работу, Воробышек. Не обнадеживайся зря. А станешь дуться, уйду и сам будешь возиться с рефератом, понял?

Мы смотрели друг на друга. Точнее, она на меня, а я на ее грудь, где за пазухой джинсового комбинезона лежал мой пульт. Черт, было бы там, что щупать, может, и полез бы отобрать. А так только зубы клацнули и челюсти заходили, представляя, как я все-таки отращиваю клыки, чтобы выпить из Уфимцевой всю ее ядовитую кровь.

Я встал. Она тоже. Сказала, упрямо вздернув подбородок, вдруг достав пульт и опустив его передо мной на стол.

— Я не шучу, Воробышек. Включишь плазму, и я уйду. Выбор за тобой. Я сейчас не сплю, потому что хочу тебе помочь и если тебе на это плевать, то и мне плевать на тебя тоже!

Надо же. Какими ледяными у Зубрилки, оказывается, могут

быть глаза и твердым голос. Вот сейчас и не скажешь, что она мелкая, упрямая и доставучая.

— Мне это неинтересно.

— Сочувствую.

— Непонятно.

— Поправимо.

— И ни к черту не нужно!

— Сомневаюсь!

— А все ты!

— Взаимно!

Я зашвырнул пульт в угол дивана и уселся, закинув руки за голову, почувствовав вдруг, что еще чуть-чуть, и дотянусь до девчонки.

— Ладно, Уфимцева, — выдохнул, — говори с чего начинать!

Уфимцева тоже села и развернулась к столу. Не знаю, о чем она думала, но на меня не смотрела.

— Я повторю то, что ты не услышал, еще раз. И, пожалуйста, Иван, будь внимателен.

— Попробую. Давай уже!

— Как я сказала, уравнение Больцмана очень сложное, в нем фигурирует пятикратный интеграл столкновения и все происходит в семимерном пространстве: время, три координаты и три скорости. У нас с тобой всего ночь, чтобы сдать доценту реферат. Я сделаю основную работу, но и ты должен понимать, о чем идет речь. Не забывай, что отвечать Софии придется тебе, а она спросит, я ее знаю. Никто не заставляет защищать докторскую, ты обычный студент, но разобраться в понятиях не помешает. Я уверена, что в этой части у тебя имеются пробелы.

Уфимцева взяла со стола карандаш, открыла одну из своих книг, нашла нужную тему и пробежалась по абзацам, делая на полях легкие пометки графитом. Так же сделала и со второй книгой, и с третьей. В рюкзаке оказался толстенный англо-русский словарь физических терминов, и она переложила все книги на край стола.

— Вот, держи! После того, как ты все это внимательно прочтешь — на самом деле там не так уж много, не пугайся, — мы поговорим о гипотезе, и о паре общих мыслей, которые я собираюсь озвучить в реферате.

— Надеюсь, ты не собираешься выставить меня идиотом и это не будет похоже на твой доклад перед всем курсом, который никто не понял? Потому что если так, то лучше сразу забить.

— Скорее не захотели понять, — спокойно возразила Зубрилка. — Не бойся, я постараюсь не углубляться и разверну вопрос в пределах общеобразовательных рамок. Все подготовлю и помогу тебе сориентироваться.

— Ты меня переоцениваешь, Уфимцева. Я запросто потеряюсь в этих дебрях.

— Ничего подобного, — девчонка все-таки подняла взгляд, на миг сощурив свои голубые глаза. — Это ты недооцениваешь, Воробышек.

С губ сорвался смешок.

— Себя? Вот уж это вряд ли. Я вполне себе знаю цену.

Но Уфимцева вновь смогла меня удивить, вмиг вернув с небес на землю.

— Меня, Ваня. Я найду тебя и не дам потеряться, если ты только захочешь.

Слова прозвучали неожиданно двояко, как-то излишне лично, и в ее глазах мелькнуло смущение, но она тут же его скрыла.