Бой вечен
Шрифт:
Крис даже не поняла, что произошло. Кто-то болезненно взвыл за ее спиной – и, как сирена, завизжала цыганка. Кто-то схватил ее за руку и рванул изо всех сил – она едва не упала, хорошо, что ноги были в кроссовках, а не в туфлях на шпильке. Она последовала за ним, краем глаз увидев корчащегося на земле от боли патлатого молодого человека в черной кожаной куртке, похожего на хиппи.
Еще один – поджидал их на улице. Молодой, среднего роста, тоже патлатый. Он попытался что-то сделать… она даже не поняла, что именно – но человек, который тащил ее, сделал какое-то движение – и преградивший им путь хиппи полетел на землю, по пути снеся
– Бежим!
Они выскочили на улицу и побежали… она не знала куда, но ее спаситель, похоже, знал…
– Грацие, синьорина.
– Нон пер квесто, синьор…
Принесшая заказ молодая девушка, скорее, даже не подрабатывающая студентка, а дочь хозяина кафе бросила лукавый взгляд на ее спасителя и убежала на кухню за следующим заказом…
Ее спаситель достал из кармана довольно большую серебряную фляжку, обтянутую черной кожей, свинтил колпачок, плеснул немного в чашку Крис. Она увидела, что на фляжке есть какой-то герб…
– Пейте, это вам сейчас необходимо. Пейте, пейте…
Она глотнула из чашки – и закашлялась…
– Господи, что это… Что вы сюда налили… русскую водку?
Ее спаситель улыбнулся.
– Господь с вами… Разве я мог предложить даме водку? Чистый спирт…
– О, боже…
Ее спаситель, видя выступившие слезы, поменял чашки.
– Так будет лучше. Хотя… немного выпить вам не повредит. Как и мне…
Она разглядывала своего спасителя. Лет тридцать с небольшим… ближе даже к просто тридцати. На вид обычный европеец, только голубоглазый. Волосы длиннее, чем сейчас принято носить мужчинам, сейчас в моде военная, короткая стрижка, а тут – до плеч. В Европе мало голубоглазых людей, в основном глаза серые или черные. Большая редкость зеленые, они иногда встречаются у немцев. У человека, который спас ее в Египте, глаза были бледно-голубые, как выцветшее под солнцем миланское небо. У этого же человека глаза были насыщенно-голубого цвета, она знала, что такие глаза в России зовут «романовскими». Слышала про это, когда работала в Персии…
Господи… Даже сейчас, когда ты сидишь в кафе с очень неплохим на вид мужиком – ты думаешь про Россию и про Египет. Уймись, старушка!
– Кто вы? – спросила она. – Что происходит?
Молодой человек весело, располагающе улыбнулся.
– Я турист. Скорее даже профессиональный путешественник. Просто увидел соотечественницу в беде и решил помочь.
– Вы дворянин?
– Однако… Как поняли?
– Герб на фляге.
– Понятно… – молодой человек снова улыбнулся. – Удобная вещица. Граф Сноудон, к вашим услугам…
– Везет мне на дворян… – скала Крис.
– Что, простите?
– О… нет, ничего. Вы не похожи на англичанина.
– Вообще-то, я валлиец…
– Все равно не похожи.
Молодой человек поднял руки.
– Сдаюсь. По матери я де Роан, герцог де Субиз. Во мне половина французской крови. Интересуетесь дворянством?
– Не совсем… А как вы поняли, что я в беде?
Молодой человек сочувственно улыбнулся.
– Вы недавно в Италии?
Крис немного смутилась.
– Заметно?
– Вообще-то, да. Обернитесь. На противоположной стороне улицы…
Крис обернулась…
– Этот… мерзавец! Он там!
– Ну… вряд ли это именно он. Скорее, один из родственничков. Тут таких полно.
–
– И что вы скажете? Он просто там стоит и смотрит, это разве запрещено?
– Но кто они?
– Похитители людей.
– Кто?!
Крис про это что-то слышала. Но как-то не сопоставляла с собой. Она вообще была смелой, смелой именно из-за своей глупости. Так человек, ничего не знающий об акулах, может спокойно плавать рядом с ними – он просто не знает об исходящей от них опасности.
– Похитители людей. Цыгане. Мерзавцы еще те. Милан – это центр цыганской жизни Италии, если бы они попробовали заниматься этим делом в Калабрии, там им давно ноги бы вырвали. Они торгуют легкими наркотиками, продают поддельную одежду и парфюмерию, перевозят контрабанду – а заодно и похищают людей.
– Но почему они пристали ко мне?! У меня нет денег!
Молодой человек пожал плечами.
– Понятия не имею. Возможно, вы показались им привлекательной. Они могли бы насильно выдать вас замуж за одного из своих – такое бывает. Или продать в бордель в Африку или в Хорватию, или на Восток. Они и этим занимаются, после того как русские разгромили зухеров [119] в Варшаве.
– Вы… многое знаете про жизнь Европейского континента…
119
До 1981–1882 годов Россия, а точнее, Царство Польское – держало лидерство на Европейском континенте по похищениям людей. Этим занимались зухеры, еврейские похитители людей (а вы думали, просто так евреев ненавидели?). Обычно похищали женщин, заставляли заниматься проституцией. Прикрытия обычные: модельное агентство, шампанское со снотворным, кинопробы, иногда зухеры заключали фиктивные браки. Продавали людей и на органы. Центр зухеров был в Варшаве, он был разгромлен во время Большого рокоша 81—82-го годов в Варшаве силами военной контрразведки и спецназа. Тогда за сопротивление полагался расстрел на месте, причем законность никто не проверял. Оперативные данные нашлись, пошли по адресам с приказом – живыми не брать. И извели заразу.
– Конечно… – спокойно подтвердил молодой человек. – Я ведь не турист, я путешественник. Если я хочу поехать куда-то – я не иду в турагентство, не покупаю тур. А вы кто?
– Вы не поверите…
– Отчего же?
– Я журналистка.
– Журналистка?
Молодой человек не смог как следует скрыть типичного для дворян раздражения при слове «журналист» – и Крис разозлилась.
– А вы чем зарабатываете на жизнь?
– Хм… у меня, вообще-то, есть поместье и земли… но я также работаю на Роял-Датч Шелл. И кое на кого еще…
– Капиталист, значит…
Крис сама не понимала, зачем она это сказала. Как и все молодые девушки – в юности она прошла через увлечение идеями социальной справедливости. Читала с подругами Маркса, ходила на демонстрации профсоюзов…
– Каждый должен чем-то зарабатывать себе на жизнь, верно?
– Смотря на какую… – Крис допила кофе, бросила на стол несколько монет.
– Эй, я заплачу за вас…
– Не стоит…
– Подождите… – Молодой человек догнал ее. – Наш друг все еще там. Сделаем так: вы сейчас возьмете такси, я буду тут и запишу его номер. Вряд ли они осмелятся попробовать еще раз – согласны?