Бой вечен
Шрифт:
– Вот и отлично. А теперь, господа разведчики, позвольте вас несколько… отвлечь от мрачных конспирологических теорий.
Николай достал устройство Нева… такие в последнее время носили очень многие, что-то вроде сотового телефона, но на абсолютно ином принципе. Сотовый телефон постоянно на связи, но его можно отследить через вышки сотовой связи. Это устройство работает через wi-fi, зону коллективного Интернета, которая в городах охватывает уже все улицы и общественные здания. Это менее удобно, чем сотовый телефон, потому что, если абонент на природе, вне зоны покрытия – до него не дозвониться, но зато через устройство Нева абонента выследить невозможно, оно пассивно и никаких сигналов не подает. Кроме того – с этого устройства можно выйти в Интернет, посмотреть
– Итак… господа разведчики и шпионы, двадцать восьмое марта этого года, двойной теракт в Багдаде, восемьдесят убитых, больше двухсот раненых. Четырнадцатое апреля – еще один теракт, на сей раз в Константинополе, больше шестидесяти погибших. Первое мая – поджог портового терминала в Карачи. Полностью дестабилизировалась обстановка в Афганистане, мы вынуждены вести там бои и имеем только за этот год двести шестьдесят семь погибших – это только военные, я не считаю гражданских и местных жителей, которые тоже мои подданные, вашу мать! – Николай говорил негромко и спокойно, но это яснее всего показывало, как он взбешен. – Мы обещали принести мир на Восток, но его там нет! Я обещал принести мир Империи – но его нет и в помине! Теракт за терактом, взрыв за взрывом! Все это – дело рук генерала Абубакара Тимура, который стал из тирана, который тиранил и терроризировал целую страну, героем сопротивления! Все это – дело рук британцев, которые на своей территории создали террористические лагеря, весь север Индии буквально кишит террористами! Я могу получить базы для нашего ВМФ на западном побережье Африки и вывести свой флот в открытый океан. Я могу послать людей на Луну и приказать готовить там постоянный лагерь и проекты добычи гелия-3. Но я ничего не могу сделать с террористами, которые убивают мой народ!
Это было не просто упреком. Это было обвинение нам, дворянам, в бездействии и пренебрежении интересами Государства и Престола. Путилов – дворянин в первом поколении, я – потомственный дворянин, но это обвинение в равной степени тяжело для нас обоих.
Для Путилова – обычным было бы сказать «работа ведется», в принципе, так говорит любой чиновник, который делает какую-то работу, тратит казенные деньги, а результата пока что не видно. По моим расчетам, Путилов был в фаворе, но он не осмелился это сказать. И правильно – потому что такие слова – признание в собственном бессилии.
– Итак, господа, полагаю, я вывел вас из конспирологического угара? В таком случае я готов выслушать ваши предложения по ситуации, реально угрожающей России.
Путилов не осмелился посмотреть на меня – потому что в таком случае он бы себя унизил и еще раз расписался в собственном бессилии и в том, что я как профессионал – выше его. Но он молчал, и я знал, что он ждет моего слова.
– Ситуация с исламским терроризмом, – сказал я, – и нашей борьбой с ним напоминает мне охоту машины на комара. Конечно, если машину разогнать сильно, и если комар окажется в это время над дорогой, на нужной высоте, его просто размажет по радиаторной решетке или лобовому стеклу. Но чаще всего – комару удается увернуться. А вот мы – тратим изрядное количество бензина, вынуждены часто ремонтировать машину и рискуем кого-то сбить при резком маневре и превышении скорости. Ласточка, подвижная, умная и быстрая – расправится с комаром в два счета, потому что это ее пища. При этом все, что ей потребуется, – это пара взмахов крыла.
Николай снова забарабанил пальцами по столу, давая понять, что раздражен и ждет конкретики.
– В девяносто втором году нашей группе удалось расправиться с опаснейшим террористом того времени по имени Осама Бен Ладен, причем мы вышли на его след и уничтожили меньше, чем за месяц… да что там за месяц – за пару недель. Это была наша пища, точно так же, как пища ласточки – комары. Мы делали то, что считали нужным, никого не ставили в известность о своих планах и имели поддержку. Полагаю, что в этом случае следует поступить так же. Небольшая группа профессионалов, не привязанная
– Да, полагаю, все, – сказал Николай Третий, – и полагаю, что вы, сударь, сумеете сформировать такую группу.
– Да, безусловно.
– Тогда – я жду письменного вхождения на мое имя. Что нужно, в каком объеме, когда. Мне надоело слышать про терроризм, это то, что мешает нам двигаться дальше. Я все сказал, господа…
Мы с Путиловым встали. Николай пошел к двери, махнул рукой, приказывая Путилову следовать за ним. У самой двери остановился.
– Две вещи. Первая – вы, князь, можете оставаться в этом доме столько, сколько сочтете нужным. Вторая – вы, господин Путилов, выделите группу толковых людей, чтобы проверить подозрения князя Воронцова. Лучше всего – пусть этим займется контрразведка МВД, а вы проверьте людей, которые будут этим заниматься. Обвинения, выдвинутые князем Воронцовым, чрезвычайно серьезны, это обвинения в заговоре и государственной измене. Мы не можем пренебрегать такими сигналами и обязаны сделать все для безопасности России…
Несмотря на то что Николай позволил мне оставаться в Ливадии – я решил выехать отсюда на следующий же день. Пару дней я решил провести в Воронцовском дворце в Одессе, а дальше – вероятно, надо будет посетить Санкт-Петербург и направляться на Ближний Восток. Или – в Афганистан, возможно даже, в Белуджистан, в Карачи.
До Одессы я доехал быстро и не без лихости – экипаж баварских моторных заводов, пусть и несколько устаревший, это позволял. Сворачивая во двор своего дворца, я заметил стоящие у парадного машины. Это еще кого принесло…
Машин было три. Все три – бронированные «Интеры», часто встречающиеся на Востоке у нефтяников и газовиков. Такими же машинами пользуются спецслужбы – им не приходится отчитываться за расход топлива.
Подошел к первому же «бодигарду», прикрепленному, стоящему на ступенях. Интересно – кто их вообще пустил сюда.
– Чем обязан?
– Ваше высокопревосходительство?
– Собственной персоной. Чем обязан?
– Вас ждут, ваше высокопревосходительство. В доме, в гостиной. Дама.
Ксения… Вот только ее тут и не хватало…
– Их Высочество?
– Не могу, ваше высокопревосходительство, извините.
Хотя… странная для Ксении манера визита, она предпочитает принимать гостей, а не наносить визиты. И странный кортеж… она почему-то с небрежением относится к армии, к безопасности, вообще ко всему к этому. В ее понимании это что-то вроде игры… детский сад, только автоматы настоящие. Она считает, что любого противника можно перехитрить, переинтриговать, подавить морально и разорить.
Машинально пригладив волосы, вошел в гостиную – это скорее не гостиная, это холл, как в петербургских домах, по этикету в отсутствие хозяина дома гостю или гостье вполне позволяется переждать здесь. Уже не такая молодая, но все еще потрясающе красивая женщина в строгом сером костюме от Дреколла, поставщика двора Габсбургов, с бриллиантовым шифром фрейлины Двора отвернулась от окна, у которого она стояла…
Юлия…
Я ненавидел… не ее, себя – потому что, когда я ее видел, я терял над собой контроль. Это и в самом деле так… не для красного слова сказано. Говоришь… и вдруг понимаешь, что не думаешь, что говоришь. Делаешь… и вдруг понимаешь, что не думаешь, что делаешь. С Ксенией, матерью моего сына, была подростковая интрижка, переросшая во что-то большее и закончившаяся ребенком… да и неумеренное желание Ксении контролировать и интриговать… она до сих пор помнила и навещала меня… даже в госпитале навещала только для того, чтобы проверить – не порвался ли еще поводок. А вот с Юлией было другое… то, что я описал.