Боярин
Шрифт:
Георгий испытывал сильное желание пнуть поверженного идола ногой в то место, где когда-то находился нос, но передумал. Бороться с диктатурой надо было сто лет назад, а не сейчас.
Теперь, как сказал Иван, надо идти пешком. Мальцев так и сделал. По пути заглянул в машину, убедился в том, что Иван все еще без сознания. Поразмыслив, прихватил с собой винтовку. Рассмотрев оружие уже без спешки, Георгий понял, что имеет дело с пятизарядным карабином «Ремингтон». Четыре патрона в магазине. Один в стволе. Еще одно открытие – он неплохо разбирался в оружии. Это следовало добавить к врачебным
Что ж, когда он встретится с Вондрой, то потребует себе мартини с водкой и попросит смешать напиток, но упаси Господи, не взбалтывать.
Между тем, уже за новым поворотом дорога стала шире почти в два раза и уперлась в высокую стену, состоящую из секций, разделенных вертикально установленными бревнами и обломков разноцветных мраморных и гранитных плит. Стена достигала в высоту трех метров. Насчет ее протяженности судить было нельзя – строение с обеих сторон уходило в лес. Прямо перед Мальцевым находились ворота – массивная двустворчатая конструкция из толстых досок, обшитых медных полосами. По центру был прибит мастерски вырезанный из дерева барельеф раскрытой книги, с текстом, написанным затейливым шрифтом «При старших молчать, мудрых слушать, к равным иметь любовь, низшим подавать наполненный любви совет».
Эти книга, по всей видимости, были гербом либерейцев.
Не успел Георгий поразмышлять над мудрым изречением и приблизиться к воротам, как над гребнем стены появился человек, направивший на пришельца внушительного вида арбалет, заряженный деревянной стрелой с коническим стальным наконечником.
– Стоять на месте! Оружие на землю!
Глава 6
Георгий выполнил приказ, а для пущей убедительности в своих добрых намерениях еще и поднял руки. Часовой с арбалетом наклонился, что-то сказал своему коллеге внизу. Послышался стук выдвигаемого засова и ворота открылись ровно настолько, чтобы в них мог выйти один человек. На нем была такая же туника, как у Ивана, но без защитных приспособлений. Носил он самую обычную прическу и выглядел лет на тридцать пять.
– Кто такой и что тебе надо здесь?
– Хороший знакомый Ивана-поставщика. Он рядом, но не смог прийти из-за ранения. По дороге на нас напали непентесы.
Настороженность привратника тут же сменилась беспокойством.
– Иван ранен? – он распахнул ворота шире и обернулся. – Эй, вы, быстрее сюда. поставщик ранен.
Из ворот вышли четверо либерейцев.
– Идите за ним, – приказал привратник и, уже обращаясь к Георгию, добавил. – Сейчас надо спешить, а с тобой мы разберемся позже.
По той аккуратности, с которой из машины извлекали Ивана, было ясно с каким уважением относятся либерийцы к поставщикам. Георгий теперь, вроде как, тоже принадлежал к этой почетной касте, но пока уважения к собственной персоне не чувствовал. На него если обращали внимание, то лишь для того, чтобы следить за каждым движением.
Карабин, который Мальцев бросил у ворот по приказу привратника, успели подобрать, но это мало волновало Георгия
Поселок, а это был именно поселок, а не временный лагерь, как у русов, насчитывал, насколько мог видеть Мальцев, не меньше пяти десятков капитальных зданий, не считая пристроек и многочисленных навесов. Причем фирменной фишкой поселения либерейцев были резкие контрасты: средневековье здесь отлично уживалось с викторианской эпохой и вещами, присущими двадцатому веку. Гужевые, запряженные почти обычными на вид, разве что слишком низкорослыми лошадями перевозили разнообразные грузы наряду с газгенами.
Многие жители города были вооружены. Кто-то луком или арбалетом, кто-то охотничьим ружьем. Георгий даже заметил парня с таким же, как у Ивана тесаком, но… При этом с автоматом Калашникова на плече и заткнутыми в специально нашитые карманы широкого ремня запасными рожками с патронами.
Женщины двадцать второго века носили длинные, ниже колен туники, сандалии на деревянных подошвах, крепившиеся кожаными ремнями к щиколоткам. Несмотря на непривычный для Георгия цвет кожи и глаз они были весьма симпатичными и ни капельки не походили на Фриду.
А еще Мальцев понял, почему никто не обращает на него внимания из-за цвета кожи. Оказалось, что хоть оливковый цвет кожи имело большинство жителей города, нередкими были и исключения. Так, пара встреченных по дороге мужчин являлись потомками афроамериканцев. Их цвет кожи был гораздо темнее, чем у остальных либерейцев, а курчавые темные волосы и приплюснутые носы говорили о принадлежности к негроидной расе.
Все улицы и площади поселения были замощены. Пусть разномастными, добытыми в руинах ушедшей эпохи, но тщательно обработанными и бережно уложенными плитами. Большинство зданий, крытых листьями кокосовых пальм, было построено на фундаменте старых строений. В качестве строительных материалов использовались не только стволы кокосовых пальм, но и чудом сохранившиеся кирпичи, отделочные и дорожные плиты, обломки асфальта.
Время, из которого пришел Мальцев, не кануло в Лету полностью. Его детали выглядывали оттуда и отсюда в виде оконных и дверных блоков, частей лестниц с перилами и даже памятных табличек домов, буквы на которых полностью стерлись. Здесь, правда, эти осколки прошлого ни у кого не вызывали ностальгию, а являлись обычным строительным материалом.
Фундаменты старых зданий наложили отпечаток на план поселка – улицы его были то очень узкими, то чрезмерно широкими, то слишком короткими, то чересчур длинными. Они соединялись множеством переулков и сходились на больших и маленьких площадях, уставленных навесами торговцев кожаной одеждой, вяленым мясом и фруктами.
Повсюду кипела жизнь. В отличие от того, что видел Георгий в поселке Фишера, здесь царило равноправие и отношение к низшим полностью отвечало надписи, вырезанной на гербе.
Вот мимо прошли, дружески беседуя, прошли молодой темноволосый парень восточной наружности и чистокровный, белобрысый русак. Мужчина, копавшийся в двигателе газгена, сделанного на основе допотопного УАЗа, весь чумазый от сажи, что-то объяснял юной девушке с китайским разрезом глаз, а та, улыбаясь, кивала в ответ.