Боярин
Шрифт:
– Но отношение русов к челам! Они же на положении рабов! И кто определяет кому быть челом?
– Изначально челами были преступники. Воры и убийцы, которых охраняли русы. Потом люди Фишера начали брать в плен бродяг, вторгшихся на их территорию из других земель. Даже Вондра говорит, что рабы – движущая сила Базиса, а некоторые народы предназначены для рабства. Как видишь, русы предпочитают обращать в челов тех, у кого волосы и кожа темнее. Такая у них система.
– Беспредел это, а не система.
Иван остановился. Внимательно посмотрел на спутника
– А раньше, до Великой Войны, было по-другому?
– Откуда мне знать? – соврал Георгий.
Он знал. И понимал, что не имеет права выступать в роли обличителя общественных язв нового мира. В прошлом гастарбайтеры тоже немногим отличались от рабов. А если копнуть глубже, то древние греки и римляне тоже строили свое благополучие на рабстве рас, считавшихся низшими. Вот и речь Фишера о правах и обязанностях, можно было бы с успехом толкать и в прошлом, двадцать первом веке. Нашлись бы те, кто поддержал бы ее бурными аплодисментами.
– А как часто бывают змеиные ливни? – сменил тему Мальцев.
– Никогда не задумывался об этом, – пожал плечами Иван. – В общем-то серьезной угрозы для людей они не представляют. Нужно лишь вовремя заметить их приближение и укрыться. Если порассуждать то, дождевики ничем не хуже русов. Тоже приносят пользу. Пожирают разных тварей, которым не место в этом мире, уничтожают падаль. В общем, поддерживают баланс…
– И порядок!
– Ну, да. Пусть наш порядок нельзя назвать совершенным, но к чему привел ваш? Разве Великая Война не затея олдов? Не ваша ошибка?
Георгий не смог дать достойного ответа. Он был дважды побит в споре всего за несколько минут. Доводы Ивана, по сути дела первобытного человека, были просты и элегантны. Софистика и словоблудие, столь популярные у погибшей цивилизации, были здесь бессильны.
Мальцев собирался сменить тему в очередной раз, но его прервал шум, который доносился из-за поворота дороги и становился все громче. Это был рокот автомобильного двигателя и сопровождавший его странный лязг.
Из-за поворота дороги действительно появился автомобиль – видавшая виды «копейка» с почти ажурным от ржавчины и латаным-перелатанным кузовом, что определить ее первоначальный цвет было невозможно. Лобовое стекло у машины было заменено набором стальных полос, образовывавших жалюзи, колеса опутывали ржавые цепи, которые при движении по мощеной бетоном дороге издавали тот самый невообразимый лязг и, по всей видимости, предназначались для бездорожья. Стекла в дверях машины были заменены проволочными решетками.
За рулем восседал Фишер, собственной персоной, а на заднем сиденье развалилась Фрида. Доехав до путников, «копейка» сбавила скорость. Фишер высунулся из окна.
– И не надоело тебе, Ванька, передвигаться на своих двоих? Когда газгеном обзаведешься-то?
– На своих двоих – надежнее.
– Это, конечно. А еще надежнее будет, если ты будешь сообщать мне о том, что собираешься покинуть мою территорию.
Фишер дал газу и громыхающая колесница скрылась из вида, на прощание окатив Ивана и Георгия
Мальцев постарался сохранить равнодушное лицо и не показать того, как поражен появлением автомобиля. Он сильно недооценивал этот мир. Новая цивилизация успешно использовала то, что осталось от предков и не хлебала щи лаптем. Газген – так они называли автомобиль с газогенераторным двигателем. Не имея топлива из производных нефти, новые люди нашли самую простую замену им – поленницы у дорог были аналогами АЗС!
– А почему бы тебе на самом деле не обзавестись газгеном?
– Не проблема, Вондра мне давно предлагал. Но в местах, где я бываю, на газгене не проедешь. Да и мороки с машиной порядочно. Шума много, а толку… Нет, уж. Тише едешь дальше будешь!
– А куда Фишер покатил?
– Может в поселок русов, может куда еще. Дел у него много. Вообще-то этот кругломордый – большая птица. Член Совета Десяти. Да-да, Георгий. Вожди крупных племен имеют право представлять своих людей в Совете и участвовать в принятии законов. А русы – одна из самых больших группировок граждан Базиса. Стоп! Теперь так, Георгий. Стой на месте и не задавай вопросов, если тебе дорога жизнь.
Георгий сделал еще несколько шагов по инерции, пока до него дошел смысл сказанного Иваном. А тот осторожно, словно опасаясь, что дорога под ним может провалиться, приблизился к тому, что лежало на обочине и присел на корточки.
Мальцеву пришлось всматриваться в то, что так заинтересовало Ивана. «Это» оказалось грудой окровавленной одежды, из которой торчала человеческая рука.
Иван встал. Пятясь и пристально вглядываясь в чащу пальмового леса, отступил на середину дороги. Рука его медленно опустилась вниз. Ладонь сомкнулась на рукояти тесака. Он посмотрел на Георгия.
– Тихо двигаемся дальше. Я бы повернул обратно, но не уверен, что их нет там. Иди ко мне, но не делай резких движений.
Мальцев подошел к Ивану.
– Кого их?
– Непентесов, – поставщик раскрыл ладонь. – Думал, что ошибаюсь, но семена непентеса трудно с чем-то спутать. Они редко подходят к дорогам, но теперь как раз тот редкий случай.
Глядя на зеленоватый, прозрачный и подвижный, как капля ртути шарик на ладони Ивана, Георгий лихорадочно рылся в памяти, пытаясь отыскать значение слова «непентес». Он где-то его слышал. Что-то читал… Непентесы – кровожадное племя диких обитателей этого леса? Тогда при чем тут семена? Непентесы – растения?!
Закончить свои размышления Мальцев не успел. Послышался надрывный лай собак. Это – с одного конца дороги. С другого донеслось тарахтение и лязг колымаги Фишера. Машина сделала плавный разворот и остановилась поперек дороги. Распахнулась дверца водителя. Фишер не стал выходить. Просто опустил ноги на дорогу, а на сгибе локтя устроил ствол винтовки. Никаких сомнений в том, что он держал палец на курке, не возникало.
– Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове. Я вернулся, друзья. А теперь вместе с ребятами…