Боярин
Шрифт:
Шустрый приказчик, из новеньких, бойко распоряжался разгрузкой товаров, которые предназначались для продажи в стольном граде Резанском и для домашнего обихода княжеских хором. Дворовые нагружали сани товаром для отправки в Москву и Новгород, в основном бочками с мехами и воском, медом. Сплошная суета. Обоз увеличится минимум втрое, в основном за счет меда воска и зерна, приготовленного на продажу в Москве.
Ранним утром, затемно, санный поезд отправился в Москву. Хлеб выгодней продавать в Москве, это все знают, там цены самые высокие по всей Руси. В Новгороде за хлеб тоже хорошую цену дают, да только кто повезет туда хлеб, если и в Москве с выгодой продать можно? Разве что сами новгородские купцы и возят. Новгород – город огромный, хлеба ему нужно много.
Не так давно монголы провели перепись населения Новгорода и всех его окрестных земель.
Андрей отложил грамотку купца, в уме пытаясь подсчитать, сколько можно выручить от продажи хлеба. Купец сообщал, что уже сейчас оптовая цена в Москве за кадь [111] ржи составляет три алтына. В Пскове же за зобницу [112] дают девять денег псковских. Ну, это то же самое, что новгородские. В прошлом годе в это время в Пскове давали на три деньги больше, сообщал купец между делом. В Москве в этом году наоборот, по сравнению с прошлым годом, цена выросла, и намного выросла. И постоянно растет.
111
Кадь – сыпучие тела в Древней Руси измерялись кадями и половниками. Кадь делилась по системе двух на 2 половника, 4 четверти и 8 осьмин. Вес кади в каждом регионе отличался. В среднем он составлял от 12 до 14 пудов. А. И. Никитский установил примерное равенство древнерусской кади 14 позднейшим московским пудам – 229,32 кг. Кадь иногда называли бочкой, иногда оковом.
112
Зобница – мера сыпучих тел в Пскове. Старая зобница (I половина XV в.) составляет две трети новой (II половина XV в). Старая зобница вмещала 91/2 пуда ржи. Новая – 14 пудов ржи. В 1434 г. в Пскове зобница ржи стоила 9 денег. Это очень низкая цена!
«Тьфу ты, – в сердцах плюнул Андрей. – Запутался совсем. Он же разные меры хлеба приводит в письме и деньги разные. Тут московские меры веса и денежный счет, а тут новгородский. Псковские меры и счет – те же новгородские. Я же резанский алтын по привычке считаю, а купец про московский и новгородский счет говорит. Резанский алтын по весу серебра монеток, как татарский, они полновеснее московского, а новгородский рубль вдвое тяжелее московского. Как купец умудряется не обсчитаться?
Вот у Пскова своя мера ржи, у Новгорода своя, у Москвы своя, у Твери своя. Даже если название меры веса одинаковое, то вес то разный! Понятно, отчего Иван Андреевич постоянно уточняет – московская кадь, ростовская кадь, московский пуд, резанский пуд. Черт ногу сломит с этой феодальной раздробленностью. Ну как можно в таких условиях вести нормальную торговлю? Мучение одно, а не торговля.
Так, а это что? Цены на железо… В Новгороде крица за четверть деньги новгородской продается. В Москве же по деньге московской. Ну, нормально так. Сто процентов навар. Война ожидается, сообщал купец новости, на Москве железо в цене. Что интересно, именно свейское железо в цене сильно поднялось. В смысле не из Швеции железо, наше оно – русское. Ганзейские купцы в Новгород всякий металлолом привозят: старые котлы, сковородки и прочий хлам. Ничего в мире не меняется. Как гнали дерьмо всякое на Русь, со времен феодализма, так и через пятьсот лет продолжат пичкать Россию говном старым. А свейским железо прозывается потому, что более качественное. Это купец растолковал Андрею еще в первый день знакомства за чаркой меда ставленого.
Кстати, о меде. Что там Костя говорил давеча? Обещался прислать насадку меда обварного. Сказывал, такого я не пробовал, зело крепкий мед – с ног валит. Господи, пора мне отправляться в дорогу, иначе сопьюсь. Холопы вон с крестьянами туда же – выпросили пару бочек вареного меда. А в бочках почитай ведер сорок было, и ведь выпили охальники, даже не поморщились.
Железяки литвинские в Москву повезем, там цена сейчас на оружие и доспехи хорошая. Точно – заварушка намечается. Верная примета. Раз цена на железо и оружие растет – быть войне. Можно половить рыбку в мутной воде. Если великий князь Московский железки скупает, значит, и братец его двоюродный раскошелится. Добра же этого у меня скопилось немерено, впору сабли и мечи на серпы перековывать. Если быть осторожным, то вполне можно провернуть дельце и сбыть излишки оружия.
Андрей убрал грамоту купца в серебряный ларец изящной работы и стал собираться к князю. От Кости час назад прибегал посыл, передал записку от боярина. Князь ждал их к вечеру. Андрей еще раз осмотрел поминки для князя. Княжью долю от набега давно уже отослали князю, но подарки – это святое.
Андрей остался доволен отобранными подарками. Меч добрый итальянской работы, пансырь черкасский с ожерельем и рукавами по локоть, кольчуга с сеченым кольцом московского дела, кончар в дорогих ножнах, саадашный набор с очень дорогим покровцом к нему (причем стоимость покровца и тохтуя равнялась стоимости самого лука), мешочек литовского серебра в монете, парочка золотых монет, массивный ларец из чистого золота, украшенный самоцветами, с грамотками, найденными в усадьбе, взятой на щит, несколько тюков разных тканей, две связки шкурок соболиных и бобровых. Князь должен остаться доволен подарками.
Серебро на Руси не дефицит, как и золото, вот только применяют драгметаллы на Руси не только как средство платежа. Есть у золота с серебром другое назначение, Андрей уже это понял. Витовт давеча все серебро из Новгорода выгреб, посуду серебряную и ту новгородцы отдали. У населения серебра припрятано на черный день тьма-тьмущая. А князю резанскому срок подошел выход татарский платить. Год ведь закончился. Сумма выхода немаленькая, а то, что половина татарской дани оседает в сундуках московского князя, об этом не принято говорить. Порою и вся дань, старательно собранная с русских земель, остается у Москвы. Орде не платят, а дань собирают. Потом удивляются, отчего князья бузят? Платят княжата исправно, а потом бумс… – татары нагрянули, а ну, где наша дань?
Да бог с ними. В княжеские разборки лезть дело неблагодарное. Лучше я выпрошу у князя разрешение подворье в Старой Резани поставить. Если лес гнать в Орду, то лучшей базы не придумаешь. Насады мои, новые, по Проне с Проновой не пройдут. Ладьями до Резани, там склады поставить и погрузку организовать самое-то будет.
Андрей кликнул Федора и отправил его седлать коней.
– Того жеребца, что по осени от татар привели, с собой возьмем – подарим князю, – распорядился Андрей.
– Дорогой подарок, – глаза парня прямо-таки расширились от удивления. – Уже справлялись в городе, не продаем ли. Сулили сто московских рублей дать.
– Ого! Значит, князю понравится, – Андрей улыбнулся и поторопил парня. – Давай поторапливайся. Да приоденься. Надень все лучшее, все-таки к князю идем. Ты боярский сын, честь свою блюсти должен – выглядеть, как подобает боярскому сыну.
– Я мигом, – Федор сиганул выполнять распоряжение боярина.
Андрей вырядился словно на парад. Ничего не поделаешь – этикет. В седло садился с помощью слуг. Шуба весила, как три брони. Рядом во всем блеске вертелся Федор Демьянович в новенькой длиннополой горностаевой шубе, обшитой тафтицей и украшенной вышитыми золотыми узорами, аппликациями из шелка. Шубу парню подарил боярин Маслов. Костя, по сути своей человек нежадный, легко забирал чужое и так же легко раздавал награбленное. Бобровой шапкой Федор разжился сам, серебришко у парня водилось. Не спеша тронулись. По темным улочкам Переяславля без охраны должной передвигаться не стоило. Андрей и не рисковал, взял с собой десяток дворян. Конечно, больше для почета, для сохранения княжеской и боярской чести, чем из надобности. Для охраны хватило бы и пары-тройки воев. Но тут все были помешаны на достоинстве. Андрей понял, что поговорка «по одежке встречают, а по уму провожают» на Руси не пустой звук, имеет поговорка глубинный смысл. Заехали за Костей. Спешились у ворот. Не просто так спешились. Заехать на коне в чужой двор – значит нанести оскорбление хозяину. Пьяный привратник открыл калитку и склонился в почтительном поклоне, пропуская гостей.