Боярышня Дуняша

Меллер Юлия Викторовна

вызвать интерес. А холопы наверняка уже доложили дядьке Никифору, что он убежал с ней к

кузне.

— Готово, — объявил мастер, — почистил, как мог, но вижу уже, что вам обоим невтерпеж.

Кузнец осторожно снял с болванки медные слинки и поставил на край стола. Он уже

отворачивался, чтобы кинуть болванку на место, как девчонка по-другому расположила

намотку и подставила ладошку чуть ниже столешницы. Изготовленное его руками изделие

колыхалось, словно студень,

а потом часть витков вздрогнула и сдвинулось в детскую ладошку.

— Подставляй руку! — радостно воскликнула Дуня и показала подбородком, куда княжичу

поставить ладонь.

Не успел он это сделать, как намотка сделала следующий шаг. А там уже Дунька вновь

подставила руку.

— Да как же это?

Кузнец попятился, осеняя себя крестом. А изготовленная им вещь перебиралась по детским

ладоням на пол и там ещё сделала пару шагов. Помощники кузнеца с воплями бросились вон из

избы, а у него отнялись ноги.

— Свят, свят, свят, помилуй меня грешного… — в изнеможении повторял он, не в силах

сойти с места.

В кузню ворвался боярин Никифор Палка и только тогда кузнеца отпустило и он, бухнувшись на колени, пополз к боярину, прося прощения и милости.

— Не виноват… не знаю, как струна ожила… клянусь, ничего такого не делал, а она

зашевелилась и пошла…

— Чего мелешь, дурень? — разъярился боярин, внимательно разглядывая своего

подопечного с подружкой. Оба смиренно стояли и с искренним удивлением смотрели на

ополоумевшего кузнеца.

А тот рукой тыкал в сторону детей и нёс околесицу. Никифор хотел было сделать внушение

подопечному, чтобы не убегал и отпустить, но тут приметил, что тот прячет руки за спину.

— Что у тебя там?

— ТАМ! — возопил кузнец, — ЧЕРТ!

Дуняша раскрыла глаза и копируя отца Феодосия, осуждающе покачала головой. Княжич

тоже был поражен реакцией, казалось бы, спокойного и рассудительного мастера.

Боярин не выдержал и пнул ногой безумца, а тот лишь яростнее стал креститься.

— За мной! — велел боярин детям и они, обходя по дуге кузнеца, поспешили за ним.

Никифор Палка хотел повелеть воспитаннику, чтобы тот сразу же показал, что прячет, но во

дворе начал собираться народ и он быстрым шагом повёл мелких непосед в терем. Дуня краем

глаза увидела, как встрепенулся её Гришка, дожидавшийся выхода сестер Дорониных у самых

ворот и успокаивающе помахала ему рукой.

Но даже издалека видно было, что это нисколечко не успокоило его и он помчался в дедов

приказ сообщать о непонятной активности возле его подопечной. Она тяжело вздохнула, и

боярин Палка, услышав это, обернулся к ней. Дуняша постаралась дружелюбно улыбнуться, но

видно без

зубов улыбка не показалась княжьему дядьке милой. Он нахмурился и ускорил шаг.

Зато княжич подмигнул ей и ответил такой же щербатой улыбкой, потрясая зажатой в руке

пружиной.

— Здоровская игрушка! — шепнул он.

Через пару минут возмутители спокойствия демонстрировали боярину своё изобретение, и

он не удержался от того, чтобы подставить ладонь.

— Дивно! — воскликнул этот суровый муж. — А точно в этой штуке нет духа?

— Никифор Пантелеймонович, да какой дух? Сами подумайте! Вот, к примеру, холодец!

Там что же, дух сидит, раз он трясётся? А наши вертушки? Их черти крутят? Или взять флаг.

Поднимается ветерок и вот полотно шевелится… — Дуняша активно принялась изображать, как трепещет на ветру флаг и как висит в безветрие, но этот аттракцион княжьего дядьку не

впечатлил, и она затарахтела дальше: — В нашей игрушке медная нить не имеет устойчивости

и от малейшего колебания начинает искать равновесия для себя.

Послышались шаги и шелест юбок, а потом стало тесно.

— Что происходит, Никифор? — задала вопрос княгиня Мария Борисовна и тут же ей вторил

голос свекрови.

— Что у нас опять? Никешка! Ты для чего поставлен дядькой к внуку? Почему люди бают, что Ванечка чёрта приманил?

Дуня стояла ни жива ни мертва, проклиная идиота кузнеца. И чего ему в голову

втемяшилось, что игрушка живая? Сам же делал!

Но Иван Иваныч выступил вперёд и отважно взял всё на себя. Заступился перед бабкой за

своего дядьку, с воодушевлением показал маме игрушку. Дуняша даже позволила себе

улыбнуться, увидев всеобщую заинтересованность, но тут её больно потянули за ухо, и она

вынуждена была последовать за крепкой дедовой рукой. Только и успела заметить, как

ухмыльнулись боярыни старой княгини, а вот ближние при Марии Борисовне вроде бы

посочувствовали ей.

Дед вывел Дуню на улицу, благо она оставалась в верхней одежде, а вот прибежавшей из

женской половины терема заступнице Машке надо было вернуться, чтобы одеться.

— Говори!

— Деда!

— Что деда! — передразнил он её. — Я, вместо того, чтобы работать…

Дуняша покаянно кивала, зная, что лучше не спорить. Но дед ругался без огонька и быстро

выговорившись, дал возможность всё объяснить.

— Тьфу, совсем свихнулся Демьянка со своим ремеслом! Не зря народ бает, что кузнец

чертей подковывает от того и нрава неспокойного!

— Как подковывает? — воскликнула девочка и просияв, но при этом укоризненно покачав

головой, добавила: — Ничего-то от народа не скроешь!