Боярышня Воеводина
Шрифт:
— И вот что еще, — вспомнил Федор Бутурлин — женат он, Михаил. Женился практически тайно, на боярышне новгородской, Анне. Знаю это потому, что дядя мой младший сватался к девице Лидии Долгорукой, но получил отказ, по причине, что она сосватана за Якова Муромского, того убили, но планировали все равно ее выдать за его младшего брата, Михаила, а выдали за среднего, одного из двойняшек, Владимира. Михаил женат оказался.
— Хорошо. О жене спросим, посмотрим, что скажет. Посылай, Василий подводу, да двух стражников. С десятником. Накажи обращаться уважительно и с почтением. И одежду приготовьте, ферязь там, или кафтан, опашень, ну и все прочее. Посмотрим, как разберется! —
Михаил ждал, чем обернутся его признания. Попутно очинил тезке перья, есть ничего не стал, переживал. Дни уходили, как вода утекает сквозь пальцы, все ближе и ближе приближая Микки с роковыми письмами к Москве.
Появилась Марьяна, села напротив него, пригорюнилась и спросила.
— Ты кто? Ежели не немец?
Михаил подозвал старшего пасынка, Афоню, Взял оставленную батюшкой доску, и написал:
— «Русский».
Афоня прочел.
Марьяна вздохнула — А роду какого, простого, али боярского?
— «Княжеского»
— Значит, в хозяйстве не помощник! — вздохнула женщина.
— «Совершенно. Даже не умею лопату в руках держать. Не печалься, мои родные тебе за спасение столько серебра дадут, пол Пскова свататься прибежит. Найдешь себе хорошего мужика по сердцу, и второго отца детям».
— Слушай, только не ругай бабу глупую. У меня давно никого не было. Может, утешишь на прощание, хоть узнаю, как это, не с мужиком, а с князем!
— «Прости, Марьяна, ты баба видная, но женат я. Жену люблю, и дочка маленькая есть. Жена силой ведьмовской обладает, сразу спознает, что изменял ей. Не хочу семью рушить из-за минутной слабости»!
— Правильный ты мужик. Повезло твоей жене. Ну, хоть тайну открой, почему говорить не можешь, если все пишешь правильно?
— «Я под личиной немца к королю шведскому заслан был. Вот, удалось порох у шведов поджечь. Боялся, если выживу, но в госпиталь попаду, от боли русским языком себя выдам. Заклятие наложил на родной язык, бессрочное. А силы нет снять. Надо ждать, пока сила вернется»!
— Так ты еще и чародей!
Михаил кивнул.
— Хорошо, спасибо, что сказал. Теперь хоть спокойна буду.
Михаил написал еще одну фразу: — «Афоня, не болтай о чем прочел и брату не говори. Понял»?
— Понял, не дурак!.
И тут в дверь постучали. Приехал возок из Крома, с тремя стражами, доложились, что просят княжича к ним пожаловать. Невместно такому человеку в крестьянской избе пребывать. Михаил обрадовался, но особых иллюзий не питал. Хорошо, если определят не в подвал покрепче, пока весть из дома не придет. Все-таки подозрительна его история. Не посылают князья своих детей соглядатаями в стан врага. Ничего, может, поймут, что другая кандидатура сразу бы провалилась. Вон, старший Твистоун сразу сказал, тех, кто ниже по происхождению повадка выдает. А купца или приказчика кто бы допустил даже до пана Сапеги, не говоря уже о короле! Так что приехал он к воеводам весь собранный, готовый к неприятностям.
Встретили приветливо, но настороженность ощущалась. Пара лиц знакомых. Поднапряг память, точно, один знаком, Василий Морозов, племянник старого друга, Бориса. Запомнился тем, что племянник старше дяди. И Афанасий Гагарин, личность не очень приятная, постоянно устраивающая склоки местнические. Однажды сцепился с отцом, ставя Гагариных выше Муромских. Успокоился только представленной росписью происхождения князей Муромских от третьего сына Ярослава Мудрого, то есть непосредственно по линии князя Владимира. Успокоился. Неприятный тип. Постараемся не задевать. Не получилось. Гагарин по своему обычаю полез склоку устраивать. Не понравился ему поклон Михаила, по всем правилам, вежливый. Все-таки, если судить по местническому праву, именно он в этой компании самый знатный.
— Что, непривычно в такой одежде? — спросил ехидно. На что намекал, непонятно. То ли на то, что он в крестьянском армяке, даже без верхних портков, или на то, что в русской одежде. Ответить все равно не выйдет.
Вмешался Федор Бутурлин, на аглицком.
— Князь Гагарин, видимо, имеет в виду, что вам непривычна крестьянская одежда.
Ответ сорвался мгновенно, почти не думая:
— Вы правы, мне приходилось носить разное, но мужицкое, никогда.
— Опять лезешь вперед Рюриковичей, Бутурлин, — сел на своего конька Гагарин.
— Переведите, пожалуйста, простите, не знаком с вами, Рюриковичу Гагарину, что согласно его любимому местничеству неприлично перебивать персону более знатного рода, когда она с кем-то беседует. К сожалению, я сам лишен этой возможности.
Василий Морозов, тоже понимающий аглицкий, но говоривший на нем плохо, все понял и рассмеялся.
— Что же ты, Федор Леонтьевич, просьбу княжича не выполняешь? Склоки не хочешь? Тогда я переведу. По аглицкии не говорю, но понимаю.
И перевел.
— Спасибо, Василий Петрович — поблагодарил Михаил.
— Узнал?
— Еще бы, ваши ехидные замечания во время наших упражнений с дядей вашим, Борисом Ивановичем, долго помнятся.
— Как у шведов оказался?
Разговор так и продолжился, Воеводы на русском, Михаил на аглицком. Бутурлин иногда переводил Гагарину, когда тот просил.
— Послан был с поручением. Сначала в Польшу, надо было пробраться к Сапеге, передать Филарету письма, и переговорить с ним. Повезло, нашел возможность. И передал и переговорил.
Тут его прервал опять Гагарин.
— И что, Филарет поверил вот так, просто, что ты из России послан?
— Конечно. Его келейник Симеон, в миру Сергей Муромский, брат мой старший. Брат брата всегда узнает. Так вот, возвращаюсь. Переговорили. Филарет посоветовал вначале со шведом замириться, Густав Адольф явно хочет у Сигизмунда Ливонию отнять. И заодно отомстить за все пакости, что тот его отцу строил. А мы ему мешаемся. Воевать на два фронта ему несподручно. Особенно после Тихвинской конфузии. Так что поехал к Густаву. По дороге узнал, что тот на Псков нацелился. Удалось предупредить Москву. Не знаю, что вам послали, но в фельдмаршала Горна ваши стрелки явно прицельно стреляли. И в короля заодно. Но король нам нужен был. Без подписи действующего монарха никакой договор недействителен. А у Густава пока детей нет. В Швеции свара начнется, Сигизмунд опять полезет на трон, а он с нами мир заключать не станет. Вот я Густава и спас — повалил на землю, сам легко ранен был, но доверие его приобрел полное. А в госпитале случай и произошел, из-за которого я языка родного и лишился. Лекарь мне пулю из спины вытаскивал, неглубоко вошла, но сознания лишился. И, почти себя не контролируя, обложил доктора с чувством, матушку его помянул. По-польски, и по-русски. Он и спроси, откуда знатный шотландец русский матерный выучил. Соврал, что специально, что бы в Англии более знатных людей ругать, а они бы ничего не понимали. Поверил, однако. Вот, когда я от огня прикрывался, и вспомнил этот случай. Понял, что не дай бог, не удержу щит, обгорю, а в госпитале по-русски выражусь, шведы сразу поймут, кто им вселенскую катастрофу устроил. И много чего другого. Вот, потратил силу и наложил молчание на русскую речь. А теперь снять не могу. Силы пока не хватает.