Боязнь дождя
Шрифт:
Клянусь, во время тройной вспышки молнии, с шипением устремляющейся вниз, я вижу, как две змеи, вырезанные на трости, оживают и извиваются сами по себе.
Дождь становится все интенсивнее. Река Стоуникрик выходит из берегов, поднимается по наклонным, залитым в бетон для защиты от наводнений берегам, которые сегодня спасают от потопа не лучше, чем это было в 1977-м году.
С радостными воплями мистер Флад пускается в пляс.
Посреди смотровой площадки он выделывает коленца и кружится, будто ему двадцать лет, а не девяносто.
Он вертит трость, будто жезл, подбрасывает его в воздух и ловит, когда раздвоенный конец отскакивает от цемента. Он бьет степ на манер Джина Келли и держит трость на плече, подобно зонтику, воспевая стихию дождя.
С каждым его движением дождь усиливается.
— Дождик, лей, не жалей, — кричит мистер Флад, выделывая нечто среднее между танцевальными па и прыжками футболиста в зоне защиты. — Футов пятьдесят налей!
У него сильная магия. Просто не верится, как быстро прибывает вода.
В долине под нами волна за волной накатывают из реки Стоуникрик. Машины сталкиваются друг с другом, натыкаются на дорожные ограждения и здания, водители либо ослеплены дождем, либо мечутся в панике из-за быстро поднимающейся воды.
Люди и сирены издают пронзительные звуки, словно запущенные в небо ракеты фейерверка. Из канализации бьют гейзеры, изрыгая крышки люков, которые потом с грохотом падают на мостовые или на стоящие у обочин автомобили.
А мистер Флад пляшет, как дикарь.
Блаженно улыбаясь, он вибрирует, кружится и размахивает руками. Дождь припускает сильнее, когда он мелко трясет пальцами, а если топает ногой, раздается удар грома.
Глядя поверх ограждения, я вижу, что внизу вода неуклонно поднимается. Ее уровень у реки уже выше колес автомобилей — он доходит до середины дверей. Мостовая быстро исчезает, улицы превращаются в каналы.
Я слышу вдалеке звон разбитого стекла. Визжит ребенок, собаки воют, как во время конца света. Мигая огнями и завывая сиренами, машины аварийных служб несутся по скоростному шоссе из пригородов и поселков с окружающих город холмов.
Я готова поклясться, что слышу где-то вдалеке резкий треск выстрела.
Тут кто-то хлопает меня по плечу, я оборачиваюсь и вижу мистера Флада: он низко кланяется и протягивает руку.
— Ты присоединишься ко мне? — спрашивает он с очаровательной улыбкой… слишком очаровательной для человека, готового расстаться с жизнью.
Интересно, если я не помогу, что-нибудь изменится? Переживет ли он эту ночь? Или закончит наводнение без меня и все равно умрет?
Было бы очень просто не брать его руку. Было бы просто отказаться помочь ему убить себя.
Было бы просто, если бы я всю жизнь не готовилась к этой ночи. Если бы не чувствовала себя обязанной ему.
Особенно, если не имеет значения, помогу
Я беру его руку.
Он швыряет трость через перила и обхватывает рукой мою спину. Он ведет меня в танце, я обнимаю его одной рукой, а другую он высоко поднял вверх и сплел свои пальцы с моими.
Только фары и вспыхивающие сигнальные огни полицейских машин остаются в долине, но наша танцплощадка на вершине холма по-прежнему освещена уличными фонарями. Колышущиеся на ветру завесы дождя струятся вниз при свете фонарей, когда мистер Флад ведет меня в вальсе.
Наши ступни шлепают по воде, и мы скользим по кругу: раз-два-гри, раз-два-три, раз-два-три. Голубые, как небо, глаза мистера Флада неотрывно смотрят в мои глаза, он громко смеется и убыстряет темп.
Вскоре мы уже двигаемся так быстро, что вальс превращается польку. Мистер Флад пару раз наступает мне на ноги, но он легкий, как перышко.
От вращения у меня кружится голова, поэтому я пытаюсь замедлить шаги, но он не позволяет. Я закрываю глаза на мгновение, однако это не помогает. У меня по-прежнему кружится голова.
Открыв глаза, я понимаю: это не только из-за бешеного ритма танца. Я смотрю вниз и вижу, что теперь мои ноги уже не касаются мокрой площадки.
Мы с мистером Фладом танцуем в воздухе.
Мы парим в трех футах над цементом. Под нами нет ничего, кроме воздуха и дождя.
Я бросаю на мистера Флада удивленный взгляд, но он лишь подмигивает и продолжает вращать меня по кругу, словно каждый день занимается чем-то подобным. Затем снижает темп польки и крепче сжимает мою руку.
— Афродита, — говорит он, называя полным именем и повышая голос, чтобы заглушить шум дождя. — Я отдаю тебе свою силу! Используй ее, чтобы продолжать мой священный труд!
Сначала я чувствую покалывание в пальцах, словно в них вонзаются иголки и булавки. Затем ощущаю слабый шок, будто статическое электричество проникает в мою ладонь.
Потом возникает настоящий электрический ток. Внезапно сильное жжение распространяется вверх по моей руке и взрывается в груди подобно фейерверку, и этот огонь проникает в каждый дюйм тела.
Мне кажется, что я горю. Все мое тело вибрирует и гудит, подобно проводу под током высокого напряжения.
И напряжение растет.
Это уже выше моих сил. Мои глаза застилает белой пеленой, а сердце колотится так, словно я выпила двадцать чашек кофе «эспрессо». Все это происходит одновременно, и я не могу вдохнуть воздух.
Затем ток ослабевает, и я начинаю приходить в себя. Мои мышцы расслабляются, безумный мотор в груди снова превращается в сердце.
Я втягиваю воздух, белая пелена перед глазами рассеивается, и все обретает цвет и форму.
И только теперь до меня доходит, что мы все еще вальсируем, хотя я и перестала двигать ногами. Мистер Флад нес меня с того момента, как обрушился сокрушительный удар энергетической волны.