Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)

Паланик Чак

Ты не должен говорить о бойцовском клубе. Но мы говорили. И в следующие недели люди встречались на этой стоянке после закрытия бара. А когда похолодало, другой бар предложил этот подвал, где мы встречаемся сейчас.

Когда встречается бойцовский клуб, Тайлер оглашает правила, которые мы с ним придумали.

Большинство из вас, говорит Тайлер, сейчас здесь потому, что кто-то нарушил правила. Кто-то сказал вам о бойцовском клубе. Вам лучше прекратить говорить о

клубе, или можете открыть другой бойцовский клуб. Потому что на следующей неделе вы будете вносить свои имена в список, и только первые пятьдесят в списке войдут внутрь. Если ты вошёл, и если ты хочешь сражаться — тогда решай, с кем. Если ты не хочешь сражаться, то есть другие, которые хотят, а тебе, наверное, лучше остаться дома.

Если это твоя первая ночь в бойцовском клубе, говорит Тайлер, ты должен драться.

Большинство приходит в бойцовский клуб из-за чего-то, чего они слишком боятся, чтобы сразиться с ним. После нескольких боёв они боятся уже намного меньше.

Многие лучшие друзья встретились впервые в бойцовском клубе.

Теперь я прихожу на встречи и конференции и вижу там знакомые лица. Экономисты, менеджеры, адвокаты со сломанными носами, синяками под глазами, шрамами на лице, опухшими челюстями. Это тихие молодые люди, которые слушают, пока не настало время решать.

Мы киваем друг другу.

Потом мой босс меня спросит, откуда я знаю так много этих людей.

По его словам, в бизнесе всё меньше джентльменов и всё больше бандитов.

Презентация продолжается.

Уолтер из «Microsoft» ловит мой взгляд. Это молодой парень с прекрасными зубами и отличной кожей. У него работа, о которой стоит написать в журнал выпускников колледжа. Ты знаешь, что он слишком молод, чтобы участвовать в какой-нибудь войне. Если его родители и не развелись, то его отца всё равно никогда не было дома. И вот он смотрит на мое лицо — половина чисто выбрита, половина изуродована шрамом и скрывается в темноте. У меня на губах блестит кровь.

Может быть, Уолтер думает о вегетарианском пикнике, на котором был на прошлых выходных. Или о разрушающемся озоновом слое. Или о том, как важно прекратить эксперименты над животными.

Хотя — нет. Вряд ли.

Глава 7

ОДНАЖДЫ УТРОМ В ТУАЛЕТЕ ПЛАВАЕТ МЁРТВАЯ МЕДУЗА использованного презерватива.

Так Тайлер встретил Марлу.

Я встаю отлить, и в унитазе среди наскальных рисунков грязи вижу это.

Интересно, что сейчас думают сперматозоиды.

Это? Это что, шейка матки? Что происходит, а?

Всю ночь мне снилось, что я трахаю Марлу Сингер. Марла Сингер курит свою сигарету. Марла Сингер закатывает глаза.

Я проснулся один в собственной постели. Дверь в комнату Тайлера была закрыта.

Дверь в комнату Тайлера никогда не закрывалась.

Всю ночь шёл дождь. Крыша давно прохудилась и протекала. Вода просачивается внутрь, собирается под обоями и под штукатуркой,

капает сквозь электропроводку.

Когда идёт дождь, нужно отключать пробки. Ты не осмеливаешься включить свет. Мы ходим со свечами.

В доме, который арендует Тайлер, три этажа и подвал. Здесь есть кладовки, и спальные веранды, и витражи в окнах на лестничных площадках. Здесь в гостиной есть ниши с окнами и диванчиками. Плинтусы покрыты резьбой и лаком, они восемнадцати дюймов высотой.

Дождь просачивается в дом, и все деревянное разбухает или дает усадку. И гвозди во всем деревянном, — в полу, в плинтусах, в оконных рамах, — гвозди выползают наружу и ржавеют. Повсюду ржавые гвозди, на которые можно наступить или зацепиться локтем.

Здесь только один туалет на семь спален.

И теперь здесь — использованный презерватив.

Дом ожидает чего-то. То ли изменения плана застройки, то ли утверждения завещания. Я спросил Тайлера, сколько он здесь, и он ответил, что около шести недель.

До начала времён у дома был владелец, который коллекционировал подшивки «National Geographic» и «Reader's Digest». Большие кривые стопки журналов, которые с каждым дождём становятся всё выше. Тайлер говорит, что последний арендатор пускал глянцевые страницы журналов на конверты для кокаина.

Во входной двери нет замка с тех пор, как полиция, или кто-то ещё, выбил дверь.

Здесь девять слоев обоев на стенах столовой. Цветочки под полосками под цветочками под полосками под птичками под листочками.

Единственные соседи — это закрытая автомастерская, и через дорогу — склад длиной в квартал.

В доме есть шкаф с семифутовыми валиками для камчатных скатертей, чтобы не образовывались складки. Здесь есть охлаждаемый шкаф с кедровым шпоном, для мехов. Здесь есть кафель в ванной, который расписан маленькими цветочками, расписан лучше, чем у многих расписаны подарочные свадебные сервизы.

И здесь есть использованный презерватив в туалете.

Я живу здесь с Тайлером уже месяц.

Тайлер появляется, когда я завтракаю. Его шея и грудь покрыты засосами от поцелуев и следами зубов. Я сижу и читаю старый номер «Reader's Digest».

Такой дом, как наш, подойдёт торговцу наркотиками. Соседей нет. На Paper Street вообще ничего нет, кроме склада и бумажной фабрики. Пар из её труб пахнет кишечными газами. Оранжевые кучи опилок на её дворе пахнут как клетка с хомяком.

Такой дом, как наш, подойдёт торговцу наркотиками, потому что днём по Paper Street проезжают тысячи грузовиков, а ночью кроме нас с Тайлером нет никого на полмили вокруг.

Я нахожу в подвале всё новые и новые стопки старых номеров «Reader's Digest». Теперь в каждой комнате лежит по стопке журналов.

«Жизнь в Соединённых Штатах».

«Смех — лучшее лекарство».

Кроме этих журналов, у нас и мебели-то почти нет.

В очень старых журналах есть странные статьи. Например, цикл статей, в которых органы человека рассказывают о себе. Они написаны от первого лица.