Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)
Шрифт:
Смерть наступит через три, два…
Лунный свет проникает сквозь открытый рот.
Приготовиться к последнему вздоху… сейчас…
Освободить.
Сейчас.
Душа отделена от тела.
Сейчас.
Наступает смерть.
Сейчас.
Ой, как это должно быть мило — помнить теплую вздрагивающую Хлою в моих руках, в то время как Хлоя — где-то, мертва.
Нет. За мной наблюдает Марла.
В направленной медитации я раскрываю объятия навстречу своему внутреннему ребенку.
Когда медитация заканчивается, все потягиваются, вращают головами, помогают друг другу встать. Терапевтический физический контакт. Для «объятий» я делаю три шага и становлюсь напротив Марлы. Она смотрит мне в лицо, а я смотрю на остальных в ожидании команды.
Давайте обнимем того, кто рядом с нами.
Мои руки смыкаются вокруг Марлы.
Выберите кого-нибудь особого сегодня вечером.
Рука Марлы с сигаретой прижата к боку.
Скажите этому человеку, что вы чувствуете.
У Марлы нет рака яичек. У Марлы нет туберкулеза. Она не умирает.
Ладно, в этой заумной философии мы все потихоньку умираем с самого рождения. Но Марла не умирает так, как Хлоя.
Разделите себя.
Что, Марла, нравится их дурачить?
Разделите себя без остатка.
Убирайся, Марла. Убирайся. Убирайся вон.
Плачьте, если чувствуете, что вам это нужно.
Марла смотрит на меня. У неё карие глаза. Мочки ушей припухли около дырок, в которых нет серёжек. На её потрескавшихся губах шелушится отмершая кожа.
Плачьте.
Ты тоже не умираешь, говорит Марла.
Вокруг нас парочки всхлипывают, опираясь друг на друга.
Выдашь меня и я выдам тебя, говорит Марла.
Тогда мы можем разделить неделю, говорю я. Марла может забирать болезни костей, паразитов мозга и туберкулез. Я заберу рак яичек, паразитов крови и органические отклонения мозга.
Марла говорит: а как на счет восходящего рака кишечника?
Да, девочка выучила урок.
Мы поделим рак кишечника. Она получает первое и третье воскресенье каждого месяца.
Нет, говорит Марла. Нет, ей нужно всё. Раки, паразиты, всё.
Глаза Марлы сужаются. Она никогда даже не мечтала, чтобы чувствовать себя так здорово. Она действительно чувствует себя живой. У неё даже кожа стала чище. За всю жизнь она никогда не видела мертвеца. Не было настоящего ощущения жизни, потому что не с чем было сравнить. Но сейчас вокруг были болезни и смерть, горе
Нет, она не уйдёт ни из одной группы.
Нет, я не вернусь к прежней жизни, говорит Марла. Я работала в похоронной конторе, чтобы чувствовать себя лучше, хотя бы ощущать, что я дышу. А что, если я не могу найти работу по специальности?
Вот и возвращайся в свою похоронную контору, говорю я.
Похороны — ничто по сравнению с этим, говорит Марла. Похороны — всего лишь абстрактная церемония. А здесь — здесь настоящее ощущение смерти.
Пары вокруг нас утирают слёзы, сморкаются, похлопывают друг друга по спине и расходятся.
Мы не можем ходить оба, говорю я ей.
Тогда не ходи.
Но мне нужно это!
Тогда ходи на похороны.
Все вокруг разошлись и теперь соединяют руки для заключительной молитвы. Я отпускаю Марлу.
Как долго ты сюда ходишь?
Заключительная молитва.
Два года.
Мужчина в молитвенном круге берёт мою руку. Другой мужчина берёт руку Марлы.
Обычно при начале молитвы у меня сдавливает горло от волнения.
О, благослови нас. О, благослови нас во гневе и в страхе.
Два года? — Марла шепчет, склонив голову в мою сторону.
О, благослови нас и не оставь нас.
Все, кто могли заметить меня, за два года либо умерли, либо выздоровели и никогда не приходят назад.
Помоги нам, о, помоги нам.
Ладно, говорит Марла. Ладно, ладно, можешь забирать рак яичек.
Боб. Большой Боб, плачущий вокруг меня.
Спасибо.
Дай нам нашу судьбу. Дай нам мир и покой.
Да пожалуйста.
Так я встретил Марлу.
Глава 5
ОХРАННИК МНЕ ВСЁ ОБЪЯСНИЛ. Багажные рабочие могут не обращать внимания на тикающий багаж. Этот парень из охраны называл багажных рабочих «кидалами». Современные бомбы не тикают. Но если багаж вибрирует, багажные рабочие, «кидалы», должны вызвать полицию.
Так я стал жить у Тайлера. Из-за политики авиалиний касательно вибрирующего багажа.
Когда я летел обратно из Вашингтона, у меня всё было в одной сумке. Когда много путешествуешь, привыкаешь брать с собой одни и те же вещи в каждую поездку. Шесть белых рубашек. Две пары чёрных брюк.
Абсолютный минимум для выживания.
Переносной будильник. Беспроводная электробритва. Зубная щётка. Шесть пар нижнего белья. Шесть пар чёрных носков.
По словам парня из охраны, мой багаж вибрировал на вылете из Вашингтона, так что полиция сняла его с рейса.
У меня всё было в этой сумке. Мой набор для ухода за контактными линзами. Один красный галстук с синими полосами. Один синий галстук с красными полосами. Это деловые полосы, а не как на клубном галстуке. Один чисто красный галстук.