Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
Шрифт:
…Мой дом. Мы не всегда жили здесь, несколько раз приходилось переезжать, недалеко, на соседнюю улицу, тоже на второй этаж и тоже в трехкомнатную, но чуть другую… Или только кажется? Может, я просто искал дорогу домой, не мог найти, попадал в другой дом? Там мне не нравилось, там было слишком темно, и почти всегда — вечер. А сюда я очень любил возвращаться. Особенно поначалу.
Любил — не люблю.
Я знаю, что увижу, если обернусь.
К подъезду не подойти. Траншея пересекает весь двор, от гаражей к калитке… Нет, калитка исчезла. Я хорошо ее помню — железную, тяжелую.
И козырек подъезда рухнул. И лестничная площадка — та, куда вел первый пролет.
Балкон… На нем пусто. На нем давно пусто. Зря я оказался здесь! Надо уйти, но пути отсюда нет. Следующий двор, тот, что за домом, тоже перекопан, ноги утонут в жидкой грязи, а на улице вместо знакомых зданий я увижу черные запертые сараи. И до главной улицы не дойти — она исчезнет, распадется на маленькие переулки, где не будет людей, не будет даже деревьев.
Именно тут я понимаю, что мой город болен. И болезнь идет отсюда, от умирающего дома, умирающего двора. И еще это небо!..
Бабочка, привет! Часто тебя вижу, пластмассовая! Сегодня ты совсем большая — и, кажется, тоже мокрая. Солнечные лучи отражаются от гладких крыльев…
Солнечные лучи? Откуда?
[…………………………..]
Можно никуда не идти, просто стоять у подъезда, не глядя на знакомый балкон, даже не пытаясь войти. Не стоит — квартира будет пуста, соседи скажут, чтобы я поднялся выше на этаж, но там тоже пусто.
Кажется, одно дерево срубили — то, что росло у гаражей. Жалко! Оно было особенное — стелилось над самой землей, по нему можно подняться, словно по трапу. С него было очень просто взлетать.
Взлететь… Дождик, тучи, нелепая бабочка прилепилась в уголке серого небосвода…
…У неба не бывает углов! Не бывает, небо — сфера, иногда голубая, иногда — серая. Впрочем, в городе небо — всего лишь светлое пятно между крыш. Пространство искорежено, разорвано, сдвинуто. Значит, бабочка не висит на месте, она…
Уйти нельзя. Надо улететь, обязательно улететь!
[…………………………..]
Лучше всего подняться наверх, скажем на четвертый этаж, на один из балконов. Самый простой способ — шагнуть вниз. Жутковато, конечно, в первый миг просто падаешь, камнем несешься к земле. Иногда бывает очень страшно, кажется, что пространства не хватит. Особенно если нет солнца, особенно если дождь. Для меня этот способ — школьный. В школе, будь она неладна, я на спор взлетал с подоконника. Четвертый этаж, кабинет биологии. Становишься на подоконник — и вниз. Страшно почти не было, ведь на спор! То есть было, конечно, но страх быстро исчезал, когда появлялась опора, когда воздух сгущался, становился мягким, податливым…
Я-неспящий так и не смог взлететь. Ни разу! Мне его (себя!) очень жаль. Правда ему (мне!) кажется, что полет — просто парение, вознесение тополиной пушинки под порывом ветра. А ведь летать труднее, чем, скажем, бежать. И сил уходит больше, особенно если темнеет. Ночью же взлететь — все равно что подняться на Эверест.
Летать приходилось и ночью, но тогда просто не было выбора.
Рискнуть? Подняться на четвертый этаж, а то и на пятый, для верности, соседи пустят… Но так не хочется вновь почувствовать пустоту внутри возле сердца! Леденящую пустоту, леденящий страх… А вдруг? Этот способ меня ни разу не подводил, но кто его знает? Если все так меняется…
Но ведь отсюда, с земли, не взлететь? Попробовать можно, но, даже если повезет, я не поднимусь высоко. Лететь придется над самой землей, не лететь — ползти. И силы быстро кончатся. Почему теперь не утро? Тогда подняться в небо так легко — раскинул руки, поглядел вверх…
Да, город гибнет отсюда, от моего дома, от моего двора. Только сейчас вспомнилось, как давно я тут не ночевал. Может, поэтому темнота все чаще застает врасплох? Раньше такого почти не случалось, тогда самое главное было — вовремя вернуться.
[…………………………..]
А если все-таки взлететь — и подняться к этой пластмассовой игрушке? Она не так высоко, ее очень хорошо видно. Больше стала? Да, больше.
Давний страх — еще с тех времен, когда я боялся Его, прячущегося в ледяной яме. Если не вернешься домой вовремя, дорогу преградит Безлицый. Он появлялся на нашей улице ранним вечером и медленно, очень медленно шел к подъезду. Его легко было обогнать, он вообще не обращал ни на кого внимания — пока не входил в парадное. Но и тогда можно было еще успеть, Безлицый поднимался не спеша, тяжело и грузно перешагивал через ступени. Успеть — слегка коснуться его плечом, прижаться к свежей побелке, рвануть к двери…
А вот если не успел — плохо. Безлицый не пропустит. А сзади догоняет ночь. Именно тогда я начал бояться ночи.
Всего этого уже нет. Безлицый, старый мой страх, ау! Нет тебя, ты неведомо где вместе с Ним, прячущимся под шкурой волка, вместе с огромными волнами, сбивающими с ног, тянущими в бездонные черные глубины. Я давно перестал вас бояться, и вы пропали, сгинули, исчезли.
[…………………………..]
А такого раньше не было! Или просто не замечал? Пятый этаж! Крыша рухнула, вместо квартиры, той, что точно над нашей, неровный провал, железные листы свешиваются вниз, во все стороны торчит ржавая арматура.
Уходить! Скорее! Такого еще не было, чтобы прямо на глазах, прямо сейчас… Куда угодно, только быстрее, не оглядываясь! На улицу!..
Откуда тут яма? Ее не было!
[…………………………..]
Бабочка выросла. Она очень близко, рядом. Или просто кажется? Протянуть руку — и… Нет, кажется.
Яма… Яма — глубина, тьма, хуже подвала. Давно уже не решаюсь спуститься в наш подвал, раньше было совсем просто, теперь же… Значит, через калитку не пройти. Назад к гаражам? Там, кажется, есть проход? Наверное, и он исчез, я зря не ушел сразу, зря стоял тут, у подъезда.
Но это еще не ночь! Не ночь, значит, меня не поймали — и не поймают. Главное, не смотреть по сторонам, смотреть надо только вверх, на кроны старых тополей, на нелепую пластмассовую бабочку.
…Повернулся — а она снова слева, теперь над самой крышей!
Взлететь! Руки вверх — и в стороны! Это нетрудно, совсем нетрудно, я проделывал такое много раз. Не нужно шагать вниз с неверной высоты, надо лишь видеть высоту, смотреть вверх, в самый зенит…
Первое мгновение — самое тяжелое. Земля не пускает, держит, становится болотом, топью, тянет вниз, в глубину. Главное, ни о чем не думать, только прислушиваться к себе и верить, верить, верить…