Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
Шрифт:
Нужно вспомнить город! Нет, нет, нужно проснуться. Пока еще не страшно, но эти, вокруг, ждут, они знают, что скоро начнется.
Проснуться!.. Нет, нет! Я должен…
[…………………………..]
Я должен нажать синюю кнопку на пульте! Джимми-Джон прислал письмо, не во сне — наяву. С Мирцей! Случилось — или случится. Джимми-Джон написал: «Обязательно!»
[…………………………..]
Мирца, Мирца… Нет, не помню, ничего не помню, даже город, даже…
Совсем темно, только под потолком мерцает. Скоро погаснет… Надо проснуться… Синяя… Погасло… Синяя
Я ДОЛЖЕН НАЖАТЬ СИНЮЮ КНОПКУ!
Синяя кнопка! Вспомнил.
[…………………………..]
Потому я не попал к стриженой. Потому и пульт в руке. Я просто не успел. Увидел проклятую улицу, оглянулся…
— Мирца! Мирца!..
Яркий шезлонг пуст, соседний — тоже. По столику растекается красная лужица, треснутый стакан откатился к плетеной стене домика-бунгало.
…Посреди красного — алмазный блеск разбитой призмы. Лед еще не успел растаять.
— Мирца!
Ежик — на полу. Голый стриженый Ежик, худой, маленький, свернувшийся клубком. Ноги поджаты к животу, на голову наброшена куртка, в скрюченных пальцах — погасший окурок.
Сигаретка? Героинчик? Ясно…
Повсюду — разбросанные книги, ближе к двери — вырванная страничка из справочника, на ней — распластавший крылья планер.
Поднял страницу, аккуратно вложил в книгу…
Подклеим!
— Встать!
Пальцы вцепились в ткань, я рванул, отбросил куртку куда-то в угол.
— Встать, говорю!
Веки дрогнули. Рука с сигаретой медленно потянулась к губам.
Не горит, — поморщился я. — И не загорится. Что, уже не действует? Это же наркотик, хуже наркотика!.. Сама встанешь или массаж физии устроить? Спортивный?
— Уходи… Уходи, Тимми! Оставь…
Голос незнакомый, чужой, хриплый. Голос старухи — умирающей старухи. Мертвой.
— Вставай, тряпка! Ты же спятишь, неужели не ясно? Хочешь превратиться в тюфяк без мозгов?
Пальцы на запястье, рывок… Безвольное тело едва устояло на ногах, голова дернулась, откинулась назад.
А теперь — спортивный массаж! С какой щеки начнем?
— Оставь… в покое… пожалуйста…
Ударил сильно — насколько позволяла левая рука. И тут же открылись глаза. Взгляд живой, бешеный.
— Да пошел на хуй, импотент! Убирайся к своему мудаку Джимми!..
Уже лучше. Прогресс!
— А это — за импотента! Поднял руку, прицелился… Ай!
Я уже на полу?
…А хорошо, что она босиком!
[…………………………..]
— Тимми! Тимми!.. Господи, что я наделала? Давай кровь вытру. Надо… Надо лед приложить!..
Наблюдение номер сорок семь, — вздохнул я, ворочая распухшим языком во рту. — Даже в усовершенствованном файле можно выбить человеку зуб. Между прочим, потерять во сне зуб, да еще с кровью — худшая примета!..
— Сейчас, сейчас…
Лед… Хорошо, что у рыжей есть запас льда! Интересно, сломанные ребра тут сращивают? Ну и отмолотили тебя, Том Тим Тот!
…Зато с ежиком, кажется, все в порядке. Очнулся Ежик!
Джимми-Джона тоже била ногами?
— Ну, Тимми! Что мне сделать? Какая я… Уж не знаю, кто… Набросилась на тех двоих, которые только и могут мне помочь… Нет, которые помогают, единственные во всем мире! Бедный Джимми попытался отобрать у меня сигареты, я на него наорала, кажется, напугала до смерти… Больно, Тимми? Очень больно?
— Сигареты… Выкинь к гребаной матери, поняла? А в следующий раз возьму бейсбольную биту и так тебя отмудохаю!.. У меня на попечении есть одна стриженая, бритой только не хватает!
— Мы пойдем на пляж, и я съем горсть песка, Тимми! На твоих глазах. Съем — и поклянусь, что сигарет больше не будет. И ничего такого не будет. А бейсбольную биту можешь приносить, врежешь мне пару раз на память, тупой дуре… Все, хватит валяться, Тимми. На пляж!..
— Не тащи! Больно же!.. Ребро…
— Не умрешь! А кто эта стриженая?
54. ВЫСОТА
(Rezitativ: 2’45)
Песок желтый, солнце белое, море синее… Нет, море зеленое, да и не море — мелкая лагуна, лягушатник. Но все равно — журнальная обложка. Тропическая красота, стильная девушка a naturale. Только я из стиля выпадаю. Плейбой с выбитым передним зубом! Макабр-р!..
— Джимми говорит, что мне надо продержаться еще немного, совсем чуть-чуть. Психика должна приспособиться, а это трудно, очень трудно…
— Прекрати выть! Со стороны на себя погляди — двадцатилетняя девка, клубок мускулов, мужиков ногами лупишь, физия — хоть сейчас на обложку… И скулишь!
— Договорились, Тимми. Начну плакаться — сразу лупи по… Как ты сказал? Физии? Ты кто по профессии?
— Педагог. Наследник Ушинского.
— Угадала.
Я не в обиде на друга Джимми-Джона. Акула только притворяется суперменом, ухмылка в шесть рядов зубов — дешевая бравада. Не удивлюсь, если его дела — которые «там»! — ничем не лучше ежикиных. Джинсовый испугался, позвал меня… Правильно, что позвал.
Если бы и все остальное решалось малой кровью! Выбитым зубом, к примеру. Или сломанным ребром. У-у-у-у, зануда, больно-то как!..
— Все, пошли в воду, Тимми! Ребро у тебя не сломано, так что нечего… плакаться, правильно? Плакаться — и выть. Сейчас переплывем лагуну, а потом ты мне еще раз расскажешь про эту девушку. Кто-то из вас здорово намудрил — или ты, или Джимми… В воду!
Ну что за привычка? Живого теплого человека…
Море — это хорошо, просто замечательно! Зеленая прозрачная вода, неясные тени водорослей, солнечные блики… И ребро уже не болит! И Ежик снова стал морским, плывет над самым дном, обгоняет на два корпуса, завидно даже… Она сильная, Мирца, она выживет, только ее нельзя оставлять одну в дурацком бунгало, наедине с планерами, «Кама сутрой» и героином. Надо сказать Акуле, обязательно сказать.