Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
Шрифт:
Умник понял. Не все, но всего и не требовалось. Седая пятидесятилетняя женщина хочет научиться летать во сне.
— Тогда… Тогда извольте выполнять команды, курсант Мирца! Первое… Для начала мы поднимемся вместе. И хватит спорить!
[…………………………..]
Серо-желтая степь, маленькие пятнышки терриконов, зеленая гладь морского залива. Выше, выше!..
С Альдой получилось сразу. Стриженая поверила — как в сказку, как в сон. А это — главное.
Рука Мирцы холодна, как лед. Ей не страшно, но рыжая-седая еще не верит. Не мне — себе самой. Ничего, поверит!
— Внимание… Отпускаю!..
—
…Маленькая фигурка камнем мчится к земле.
Вниз, скорее! Если что — успею. Давай, седая! Ты должна прислушаться, почувствовать, поверить. Это просто, люди всегда летали, достаточно представить, что вокруг не свистящая пустота, а упругая хлябь, омут из которого надо выплыть. И наверх, наверх, наверх!..
Скорее!
[…………………………..]
— Еще раз, мистер Хайд! Пожалуйста… У меня получалось, почти получилось, я почувствовала, поверила!.. Не держите за руку, я сама, сама!..
Серо-желтая степь, зелено-желтая страна терриконов. Маленькие пятнышки — черные, серые, рыжие. Города не видно, даже с таких высот. Ничего, найду!
— Я не держу вас, Мирца. Вы летите.
62. ПРИГОВОР
(Rezitativ: 1’17)
[…………………………..]
Экспертиза номер семь. Вдо-о-ох!.. И что я скажу? Как всегда — правду? Очень ей нужна твоя правда, Том Тим Тот!
Вы-ы-ыдох!.. Проба воздуха… Прежний, вчерашний, типичное дежа вю. Теперь последует «Извольте пожаловать…», дальше — лестница, знакомый скетч в гостиной.
…Да при чем здесь воздух? Ничего такого в нем нет, обычный, с кислородом и азотом. Просто — не спутаешь. Чую! Ну, служба, где «Извольте пожаловать…»?
Что такое? Опять?
Опять — и снова. Пусто, если дерева в кадке не считать. Пусто-пустынно.
Ау-у-у-у!
Взгляд налево, взгляд направо, как бабушка учила. Теперь лестницей полюбоваться… День четвертый, Том Тим Тот? Который с «Извольте пожаловать…» все-таки кончился. Да что у них тут, черт, дьявол, Ленин-Сталин, со временем?
Не приглашают, значит?
Ступени привычно мелькают, ковер стелится под подошвы, птицы-светильники мраморную гордость кажут… День третий, который с «Извольте…», наступил после того, как я дождался будильника, так? Проснулся — не перепрыгнул с помощью кнопки-бабочки?
Логично?
Площадка… Альда ждала меня тут в день первый. А кончился этот первый (где тоже «Извольте…», но без поминания Грейвза-урода) после того, как Альда… В гостиную? А если ее там нет? Не беда, выйду в зал, заору на весь дом, кто-нибудь да прибежит.
…Альда САМА попала в мой сон, в мой город. Фотография! А день вчерашний… Мы были у Мирцы. Не в обычным мире-сне, а в творении Джимми-Джона!
Дни можно и по платьям считать — синее, красное, фиолетовое. Сидит Каждый Фазан… И нулевой вечер — тоже красный.
«…Том Тим Тот. Но согласен на Эрлиха».
Гостиная! Дверь приоткрыта… Разбирайся сам, австралиец-нобелевец, с этой хроночушью. Разбирайся — и гори синим…
— Я узнала твои шаги еще в зале, Эрлих! Доволен?
Ни серег, ни колье. Серое платье, простенькое, какое-то плебейское.
— Если, конечно, у меня не бред. Это ты?
Лица не видать — отвернулась. Куда она смотрит, в занавешенное окно?
— We're foot — slog — slog — sloggin' over Africa…
Подошел ближе, нерешительно остановился. Внезапно она рассмеялась.
— Сейчас, Эрлих! Решусь! Забыла нарисовать лицо, даже не вспомнила, что в мире существует косметичка. Девушке из нашего круга такое не прощается и на смертном одре…
Повернулась — медленно, медленно… Лицо? А что с лицом?
Губы коснулись губ. Альда отстранилась, вздохнула.
— Обещала не выпрашивать поцелуи. И не буду, беру инициативу на себя! Если ты сам ничего не соображаешь… Садись! Тебя надо просто утащить в спальню, пока ты снова не исчез…
Поглядела в глаза, качнула головой.
— А что я должна, по-твоему, делать? Болтать с человеком, которого люблю, о погоде? Молчи, Питер Пэн, ты все равно не скажешь ничего умного! Садись…
Чуть не бухнулся прямо на пол. К счастью, вовремя заметил ее кивок в сторону гордого стула-красавца. Оставалось примоститься на краешке.
— Молчи и слушай…
Нет, лучше встану. Приговор выслушивают стоя.
[…………………………..]
…Зачем я здесь? Зачем? Все время забываю, что это не игра, не веселая Kyrandia, для стриженой все настоящее, и я — настоящий, и что она вообразила — тоже!
Вообразила? А ты холоден, как лед, Том Тим, странник между снами?
[…………………………..]
— У Мирцы ты сказал, что плохо помнишь другие миры. Питер Пэн не всегда поймет Тимми, твой доктор Джекиль может даже не знать о вас обоих. А вот у меня иначе, Эрлих! Я помню все до единого слова. Молчи!.. Я знаю, что рассказывало тебе то чудовище, в которое я превратилась. И что ты рассказывал ему. А знаешь, что я еще поняла? Поняла, без помощи твоего бога, будь Он проклят? Я становлюсь сама собой, просыпаюсь — только рядом с тобой, проклятый Эрлих! Только рядом с тобой и только тут, в моем проклятом мире. Молчи, молчи!.. В твоем городе тебя уже нет, ты превращаешься в другого, совсем в другого — в наглого мальчишку, что мне не нужен. И выхода нет, никакого! Так? Можешь не отвечать, ты наверняка поговорил с Джимми-Джоном, ты упорный, Эрлих. Вижу, поговорил! А теперь… А теперь — уходи! Хотела напоследок вульгарно переспать с тобой, но потом поняла, что мне будет казаться, будто я по-прежнему ублажаю господина Грейвза. Все, уходи!
[…………………………..]
Уходи… уходи… уходи… уходиуходиуходиухо… диухо… диухо… диухо… ди…
Девушка в сером платье не смотрит на меня. Что она видит в занавешенном окне?
— Прощай, Альда! Вспоминай иногда.
Вздрогнула, обернулась. В глазах — ничего, пусто.
— Зачем ты сказал это? Зачем ты это…
Шагнула вперед — все так же медленно, не отводя взгляда.
— Любишь красиво прощаться? Красивые слова любишь? Все красивое? Ты и файл такой заказал — с девушкой в бриллиантах? Откуда вы с твоим богом вызвали меня, из какой могилы? Я ведь для тебя не человек, Эрлих, тебе меня просто жалко, из жалости ты даже готов ругаться с Джимми-Джоном, со своим поганым Саваофом…