Бойцы анархии
Шрифт:
– Ну, что ж, мужчина с подчеркнутым атрибутом пола… – Голос Виолы звучал приглушенно, вкрадчиво – через треск «эфира». Она смотрела то в глаза мои, то… ниже. – Долго ты там еще будешь выкаблучиваться? Да, я не в твоем вкусе, и ты не в моем вкусе, но… что это меняет, если хорошенько подумать?
Вот только и осталось, что хорошенько подумать. Я сделал к ней шаг – весь уже готовый, на взводе. Плевать, что мы немытые, злые, уставшие…
Звонкий голос Степана пронесся по коридору.
– Вот черт… – опомнился я. – А вдруг эти двое войдут?
– О, мой бог, какие мы беспомощные… – простонала Виола – она заводилась, расстегивала «молнию», ее бедра совершали вращательные движения, доводя
Не жена она мне… Я метнулся к двери с опухшей головой. Что со мной происходило? Это не я виноват, это плутовка виновата… Не лежала у меня к ней душа, временами я ее просто ненавидел! Я заперся на шпингалет, изготовился к прыжку… и – надо же такому случиться – бросил мимолетный взгляд на окно. Осталось что-то в сознании, закрепилось, взбрыкнуло. Эта штука была сильнее безрассудочного влечения. Я бросился к окну.
– Вот так новости, – удивилась Виола. – Дружок, я здесь…
– Да знаю, подожди…
Мне не мерещилось. Еще не окончательно стемнело, и было видно, как окрестности заброшенного жилого городка заволакивает кисельный туман. Это был не просто туман. Он подкрадывался с северо-востока, выбирался из пустот, густел на глазах, поднимался на уровень человеческого роста, даже выше. Он неотвратимо надвигался, он уже накрыл расположенный напротив участок майора Федотова, служившего при Благоморе в Отделении внутреннего дознания, спустился в падь ущелья, начал укутывать метр за метром, приближаясь к нашей машине, брошенной посреди дорожки. Это был не тот туман, к которому все привыкли, – он, казалось, был живым, или в нем что-то пряталось: седые завихрения, словно руки мистического существа, шарили по воздуху, расползались, множились… Волосы зашевелились на голове. Так вот почему здесь никто не живет и городок не разграблен дочиста. Это теплое местечко уже облюбовано чем-то таким, с чем человеку не совладать…
– Живо уходим! – Я отшатнулся от окна. – Живо!
– Ты, что, обалдел? – Ее глаза наполнились страхом. – Мы же хотели собрать вещи…
– К черту вещи! – завопил я. – Пулей из этого ущелья!
Наконец она сообразила, что «вот, новый поворот», и выпрыгнула из кровати. Это был какой-то мистический сверхъестественный ужас. Он буквально замораживал, отключал конечности. Душа превращалась в душонку… Я что-то орал, сгребая до кучи свое расползшееся по дому войско. Мы ломились из дома, скатывались с крыльца, лезли в машину – а клочья тумана, который оказался еще и зловонным, уже облизывали задние колеса, обнюхивали бампер. Непроницаемой стеной надвигалась за этими «разведчиками» белесая желейная каша… Мы снова чуть не забыли коротышку! Он пританцовывал, злобно потрясал кулачками, выкрикивал обидные вещи. Мы затащили его в салон.
– Закрывайте окна! – вопил я, судорожно вставляя ключ в замок.
Руки срывались. Машина не заводилась. Искра не проходила, в механизме зажигания что-то поскрипывало, трещало. «Спокойствие, только спокойствие», – умолял я, вновь вращал ключ, и снова это клятое чудовище игнорировало мои интересы. А туман уже опутывал машину, завивал ее тонкими нитями «пряжи», мастеря кокон. Пещерный ужас передавался всему коллективу, люди выли от страха. Серая хмарь затянула лобовое стекло; в ней что-то шевелилось, перекатывалось, меняло очертания, вздувались пузыри, колебались какие-то неопознанные личности. «Стивен Кинг ничего не выдумал! – озарило меня. – Он описывал тот туман, который существует…» Я неистово дергал ключ. Не заводилась чертова машина!
– Заводи же, черт тебя побери! – хрипела и кашляла Виола.
Зловредные миазмы уже просачивались в салон через неплотно подогнанные двери, вентиляционную систему. Я в отчаянии обернулся. У потрясенного Парамона дыбом стояли волосы, глаза вываливались из орбит. Коротышка закрылся руками, раскачивался, как болванчик. Никто не понимал причины охватившего их страха. Это был страх без причины. Признак дурачины… И вдруг машина начала раскачиваться! Сначала слабо, потихоньку, из стороны в сторону, словно нас решили убаюкать, потом все сильнее, сильнее…
До меня дошло. Я натянул рычаг заслонки и резко повернул ключ. Двигатель взревел, как спящий лев, которому наступили на хвост! Люди радостно загалдели. Ослабла рука, качающая колыбель… Не веря нашему счастью, я перевел рычаг, и машина покатилась вперед.
Пара мгновений, и мы вырвались из этой злокачественной «опухоли». Я включил фары, и дальний свет озарил дорогу, неуемные заросли вьющегося винограда, сползающие с террас на дорогу… Мы ехали, болтаясь из стороны в сторону, налетая на бордюры, давя кусты, сметая ограды, а за спиной клубилось, тянуло к нам щупальца, кривлялось, изнемогало злополучное НЕЧТО…
Мы вырвались из долины Покоя и уже катили по проселочной дороге. Но страх не отпускал. Мы открыли все окна, проветрили машину, чтобы ни капли этой гадости рядом не осталось. Опять куда-то ехали, стремясь убраться подальше от необъяснимого явления.
– Ф-фу, отпустило… – шумно выдохнул коротышка. – Поздравляю, люди, мы всегда выходим сухими из воды…
– Сплюнь!!! – заорали мы хором с Виолой.
Теперь я твердо решил не останавливаться. Как бы ни тягался с нами Каратай, как бы ни искажал он свое пространство, как бы ни бросало нас назад, до Грозовой долины оставалось немного. Километров двенадцать. Мерзлый Ключ, потом долина Черного Камня, а там напрямую через лес…
В Мерзлом Ключе все было перепахано, разгромлено. Этому местечку досталось больше прочих – благодаря обильной концентрации подразделений и служб. Осветительные огни вырывали из мрака взорванные бараки, под которыми сверлили землю извилистые катакомбы; поваленные деревья – их приходилось объезжать, разбросанные человеческие останки… Мы не тормозили, рвались сквозь тьму и сломанные шлагбаумы. А когда через дорогу что-то перекатилось и из кустов захлопали выстрелы, даже не оглянулись. Удача – дама непостоянная, как и любое существо слабого пола…
Нас довели до ручки последние события. Виола отказывалась садиться за руль. Меня руки не слушались, а ног я не чувствовал. Мы встали где-то между Мерзлым Ключом и Переведино, забились в кусты, обняли автоматы…
Наутро, опухшие, разбитые, в чудовищном настроении, погнали дальше. Последний рывок – долина Черного Камня! Бензин еще плескался в баке, хватало с избытком до Грозовой долины. Боеприпасы не кончились, решимость не угасла. Мы неслись на всех парах – через взорванные контрольно-пропускные ворота, мимо живописных озер, по которым когда-то плавали лебеди, а теперь никто не плавал. Поселки оставались за бортом. Они не выглядели обитаемыми. Дорога кое-где была взорвана, приходилось по канавам объезжать воронки от мин. Но люди время от времени попадались. Они не совершали приветственных помахиваний, не выкрикивали пожеланий счастливого пути, но и за оружие не хватались. Бродяги в пыльных лохмотьях неприкаянно бродили вдоль обочин. На развалинах «Алькатраса» копошились какие-то «старатели». Странный тип с абсолютно голым черепом, в хламиде до пят, подпоясанный бечевкой, со сверкающим безумством во взоре и задранным над головой крестом, стоял на обочине и распевал псалмы. Мы объехали его по широкой дуге – поди угадай, что у этих проходимцев на уме. Епитимию не нашлет, но гранату под кузов может вполне…