Бойня в Майами
Шрифт:
Хэннон окончательно решил, что уйдет на пенсию по завершении этого дела. За один сумасшедший день он прожил целый год, после такого дня все обязательно покатится под откос. Последний раз взглянув на обугленные трупы, устало произнес:
– О'кей, убирайте их, - и отошел в сторону. Полицейский, сопровождающий Хэннона до улицы, поинтересовался:
– Чем он воспользовался, капитан, огнеметом?
– Я бы не удивился, - ответил Хэннон. Он остановился, глядя на расстрелянную машину.
– Здесь скрыта какая-то тайна, и может статься, очень даже романтичная. Но пока я не могу ее раскрыть.
–
– Не обращайте внимания. Девушку установили?
– Нет, сэр. Кроме того, что она кубинка и одета в...
– Мне все это уже известно!
– Мы еще не идентифицировали тело, капитан.
– Ясно. Оставайтесь рядом с машиной и никого к ней не подпускайте, пока не прибудут специалисты из лаборатории. Потом доставьте автомобиль в гараж полиции и хорошенько закройте. Объясните парням из лаборатории, что мне необходимы неопровержимые доказательства, способные связать обгорелые трупы с этой машиной. Нужны вещественные улики.
– Да, сэр.
Хэннон сел в машину, достал микрофон и связался с диспетчером команды "Д".
– Сколько мобильных групп задействовано сегодня вечером на ипподроме, где проходит этот фестиваль чокнутых?
– Двенадцать, сэр.
– Снимите шесть из них с дежурства и направьте сюда. По пути каждой группе будет дано задание. Сколько им надо времени, чтобы добраться сюда? Час?
– Полчаса, если дадим голубой сигнал сбора.
– Хорошо, потом надо дать сигнал общей тревоги для всей команды "Д". Вы свяжитесь с ними и соберите всех, к тому времени у меня будут готовы все необходимые инструкции. Что-нибудь получили от Томми Джанно?
– Пока нет, сэр, но он в сознании и его допрашивают. Кстати, Томми находится в соседней комнате с кабинетом лейтенанта Уилсона.
– О'кей, я скоро буду. Давайте, собирайте их всех. Хэннон опустил микрофон и тронулся с места. Вся эта бойня зашла слишком далеко. Она должна быть остановлена. Иначе Хэннон будет звонить самому президенту.
Болан закончил разведку местности. Похоже, в отеле еще никто не ложился спать. Сады и дворики были заполнены отдыхающими. Они разговаривали, пили, ели, смеялись - в общем наслаждались жизнью. Если не считать охранников, занимающих посты во всех важных точках, над "Гасиендой" парила атмосфера общего веселья. Только некоторые детали настораживали: первая и самая заметная - полное отсутствие женщин. Очень важная деталь. Вторая - официанты двигались совсем не как официанты. Они все делали очень неловко, целая вечность уходила у них на принятие заказа.
Такая обстановка вполне устраивала Бодана. Если бы мафиози были перемешаны с "честной публикой", тогда бы Мак применил тактику схватки с каждым поодиночке. Сейчас же Мак имел возможность провести наступление с использованием тактики массового уничтожения противника.
Однако Болану был необходим собственный укрепленный пункт, откуда можно начать атаку с относительной безопасностью для себя. Свет наружных прожекторов "Гасиенды" создавал вокруг отеля впечатление вечерних сумерок, только у воды пологий берег находился в тени. Прилив был слабый, и Маку приходилось пройти по мокрому песку. Именно на этом участке охранников было особенно много. Они располагались так близко, что могли переговариваться друг с другом. Шум прибоя заглушал звук шагов Бодана. Пирс у галеона будет идеальным укрепленным пунктом. Трудность заключалась в том, что противник тоже мог прийти к такому выводу и заблаговременно занять эту территорию. Мак проскользнул в нескольких шагах от охранника и очутился у галеона.
Он был сооружен таким образом, что создавалось впечатление, будто корабль попал на мель. Корпус его стоял перпендикулярно линии воды. При высоком приливе только малая часть галеона оставалась сухой, практически он весь находился в плавучем состоянии. Сейчас, когда был отлив, только корма была в воде. Три мощные цепи уходили с кормы под воду, удерживая весь галеон в устойчивом положении. Болан со своим М-16/М-79 на плечах тихо зашел в воду. Он уже был в воде по грудь, когда добрался до ближайшей цепи. Зажав десантный нож зубами, стал на руках взбираться вверх по цепи.
***
Хэннон ворвался в дежурку.
– О'кей, получилось! "Бич Гасиенда", отель в северной стороне - вперед! Подключитесь к линии команды "Д" для получения конкретных заданий!
– Капитан сам побежал вместе со своей командой. Полицейский в форме и белой каске, пробегая мимо, спросил:
– Обычный вызов на подавление беспорядков, капитан?
– Так или иначе, нам надо быть на высоте, - выдохнул на бегу Хэннон.
Офицер кивнул и помчался к собственной машине. Хэннон заскочил в автомобиль.
– На кровавое задание едем, сержант. Машина капитана была первой в этой ревущей сиренами автомобильной колонне.
***
Лавангетта перехватил Джорджи-Мясника на пути из сада в свой номер.
– Послушай, Джорджи, думаю, пришло время кое-что выяснить. Аграванте попытался пройти мимо.
– Я тебя давно уже понял, Джиро.
– Не думаю, и в этом причина наших бед.
– Ты никогда не был бедой для меня, капино, - ехидно ответил старый мафиози.
– Тогда между нами все кончено, - заявил Лавангетта и спокойно перерезал горло Джорджи-Мяснику от одного волосатого уха до другого.
Главарь аризонской мафии быстро отошел от мертвого тела, выбросил нож в ближайший пруд и хрипло закричал:
– Держи его! Лови этого парня! Держи его!
Его голос тут же потонул в грохоте выстрелов тяжелого револьвера. Это Сальвадоре Ди Карло разряжал пистолет в крышу. По всему отелю стали нажимать на спусковые крючки, осыпая градом пуль крышу над комнатой Аграванте.
Лавангетта выбежал во дворик и присоединился к стреляющим. Откуда-то прибежал Ауджи Маринелло в сопровождении двух молодых людей в безукоризненных вечерних костюмах.
– Что случилось?
– заорал он.
– Что происходит?
– Это Болан!
– крикнул Лавангетта.
– Только что прикончил Джорджи Аграванте! Подбежал Ди Карло.
– Он сиганул на крышу, - возбужденно заговорил он, - думаю, может, я его даже ранил!
Один из братьев-близнецов Талиферо бросил на него слегка недоверчивый взгляд и предложил:
– Надо проверить.
Другой брат махнул рукой, давая сигнал охране окружить кольцом и все прочесать. Оставшийся дотронулся до руки Лавангетта и сказал: