Боже, спаси Америку! Наблюдая за американцами
Шрифт:
Недавно Джейк открыл для себя еще один способ выделиться из толпы. Франция объявила о запрете на курение во всех общественных местах. И хотя казалось маловероятным, что парижские курильщики бросятся исполнять закон, мой приятель решил накуриться до чертиков, прежде чем мир рухнет окончательно.
– Вирджиния тоже хочет, чтобы я бросил курить, – сказал он. – Она не разрешает мне дымить в квартире, старик, даже если я высовываю голову в форточку.
Вирджиния была студенткой киношколы, и Джейк жил с ней еще с тех времен, как одолжил мой костюм. До сих пор это были его самые продолжительные отношения и, пожалуй, единственный роман с француженкой за десять лет пребывания в Париже. Дело в том, что он был одержим идеей переспать с женщинами всех национальностей, населяющих Париж, и о каждой написать
– Ты пишешь о ней стихи? – спросил я.
Джейк подозрительно покосился на меня. Он частенько обвинял меня в «неуважении к его posy». Но тут речь шла не о маленьком букете цветов [8] , а о po'esie – его поэзии. Впрочем, он ошибался. Я искренне уважал его творчество, точно так же, как уважаю питбулей – то есть стараюсь по возможности держаться от них подальше. Когда прослушаешь штук пятьдесят нерифмованных двустиший о том, что именно Джейк проделывал с пьяной иранской переводчицей и банкой икры, аппетит быстро пропадает.
8
По-английски рosy – маленький букет цветов.
– Да, – ответил он. – Пишу. Каждый день я посылаю ей эротические posy. Здорово, да?
– Да, замечательно. – Я сделал большой глоток вина «Шенен Блан» из своего стакана, чтобы успокоить желудок.
Джейк уселся рядом со мной.
– Ну, ты как, примешь это американское предложение? – спросил он.
– Я не уверен в том, что они примут меня.
Я перечислил сразу несколько причин, по которым мне, скорее всего, откажут, не забыв упомянуть уклончивые ответы на щекотливые политические вопросы и случайное превращение в трансвестита.
– Как оказалось, эта женщина набирала моделей, – сказал я. – Это был открытый просмотр, так что она не знала, кто придет, поэтому, увидев меня в коридоре, предположила, что я жду ее.
Джейк кивнул, словно подтверждая абсолютную логичность возникшего недопонимания, и меня это тронуло. На самом деле я репетировал, как выложу новости Алексе, которая сейчас была на юге, где снимала каких-то детей для своего документального фильма о французском образе жизни. Она хотела расспросить их о том, почему у юных жителей марсельских окраин вошло в привычку каждое лето поджигать леса и каждую зиму – автомобили.
– Вся эта организация какая-то сумбурная, – сказал я. – Мне даже кажется, в какой-то момент я перестал воспринимать эту работу всерьез.
– Это ущерб, – сказал Джейк. Я мысленно перевел это как «жаль» (dommage [9] ). – Где же ты возьмешь денег на свой миндаль? [10]
Я не сразу сообразил, что он имеет в виду amende, французский синоним слова «штраф».
– У меня есть еще кое-что на примете, – сказал я. – И одна из моих бывших подружек работает в банке. Надеюсь, она поможет с кредитом. Но это не решит проблему Мистера Зануды, которым я стал для Алексы.
9
Damage (англ.) – ущерб; dommage (фр.) – жаль.
10
Almond (англ.) – миндаль.
– Ты должен поразить ее, Пол. Может, купишь костюм супермена? А потом пригласишь ее заняться любовью на трапеции?
– Да, отличная идея, Джейк. – Как всегда, его совет в отношении женщин настоятельно требовал заключения психиатра.
– Знаешь, я скоро поеду в Америку, – сказал он. – К своей маме, в Неваду. Я думал, мы могли бы там встретиться.
– Встретиться? Да. Только, даже если я получу работу, не факт, что я попаду в Неваду.
– Вот и я тоже.
– Что?
Джейк глубоко вздохнул и, как всегда, путано принялся объяснять, как купил билет на самолет, а потом подыскал тариф подешевле и аннулировал заказ, однако за возврат билета ему пришлось заплатить такую комиссию, что денег осталось лишь на неприлично дешевый чартер до Орландо. Его рассказ чем-то напомнил мне историю бедолаги, получившего в качестве рождественского подарка бейсбольную биту, которой он потом целый день охаживал себя по го лове.
– Но это не проблема, старик, – заключил он. – Я поймаю борзую.
– Что? – Он собирался скакать домой верхом на собаке?
– Ну, это автобус.
– Ах да. – Конечно же он имел в виду «Грейхаунд» [11] . Пожалуй, впервые мой друг употребил правильное американское слово.
– Я… как это сказать… жду нетерпеливо?
– Жду с нетерпением?
– Да. Честное слово, я жду с нетерпением, когда окажусь в Америке, только вот есть одно обстоятельство.
11
«Грейхаунд оф Америка» – национальная автобусная компания, обслуживающая пассажирские междугородные, в том числе трансконтинентальные, маршруты. На эмблеме компании изображена бегущая борзая.
– Что такое?
Он втянул носом воздух:
– Дым, старик. Мои друзья из Нью-Йорка говорят, что с курением там беда. Даже на рок-концертах атмосфэр чистая. – Джейк скорчил гримасу. Он был большим любителем парижских рок-клубов, где – по крайней мере, сейчас – за густой пеленой сигаретного дыма табличек «не курить» попросту было не разглядеть.
Сделав глубокую затяжку, он кивнул на современное здание по ту сторону улицы.
– Смотри, – сказал он, когда в незашторенном окне верхнего этажа появился силуэт женщины. – Иногда она готовит на кухне в нижнем белье. Я уверен, она знает, что ее видят, но все равно раздевается и жарит стейки. – Джейк рассмеялся. – Дым и белье. Vive Paree [12] . Кому нужна эта l’Am'erique [13] ?
12
Да здравствует Париж (искаж. фр.).
13
Америка (фр.).
6
Есть девушки, которые позволяют тебе почивать на лаврах. Алекса не из таких. Признание в любви для нее не было бессрочным контрактом и требовало постоянного подтверждения. В этом смысле клятву в вечной любви можно было сравнить со скоропортящимся йогуртом.
Точно так же ей нельзя было сказать: «Я люблю тебя, дорогая» – в надежде на то, что это отвлечет ее от последующего признания: «Послушай, мне кажется, я провалил интервью, так что вряд ли стоит рассчитывать на воплощение американской мечты в ближайшем будущем».
Поэтому в тот вечер, когда Алекса вернулась в Париж из Марселя, я встретил ее на вокзале и повез на такси в один из ее любимых ресторанчиков.
За те двадцать минут, что мы ехали, я представил тщательно продуманный отчет о своем пребывании в Лондоне.
– Как я могу экспромтом отвечать на такие вопросы? – возмущался я, зная, что француженка с пониманием отнесется к любому, кому приходится отвечать на глупости, исходящие от американского правительства. Не французский ли это был пилот, который на вопрос секьюрити в аэропорту Кеннеди о том, что у него в чемодане, отшутился: «Бомба, болван»? Кажется, скоро заканчивается срок его заключения в Гуантанамо.