Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами
Шрифт:
— Un caf'e au lait, s’il vous pl^ait.
— Парень, тебе нужна моя помощь. Встречаемся завтра в одиннадцать, там же, где обычно.
Вопреки разуму, я отправился на встречу.
Когда я вошел в кафе, было пятнадцать минут двенадцатого (теперь я потихоньку вживался в шкуру француза и успел поменять собственные представления о пунктуальности) и Джейк уже сидел за столиком, что-то небрежно записывая в блокнот.
На нем был тот же лоснящийся костюм, грязные волосы так же блестели, но толстовку с эмблемой университета он сменил на более соответствующий
Сигаретка-самокрутка медленно тлела в пепельнице, выпуская последние миллиграммы табачного дыма в густой смок переполненного кафе.
— Ничего не говори, — сказал он, пожав мне руку, — просто наблюдай и запоминай.
Джейк слегка приподнял подбородок и повернул голову ровно настолько, чтобы встретиться глазами с официантом. Поймав его взгляд, он выкрикнул:
— Un cr`eme, s'il vous pl^ait.
— Un cr`eme, un, — резко отчеканил официант бармену.
Когда Джейк снова повернулся ко мне, на его небритой физиономии застыла самодовольная улыбка.
— Cr`eme— разве это не «сливки»? — спросил я.
— Да, ты прав. Но именно этим словом официанты называют caf'e au lait, как говоришь ты. С ними нужно разговаривать на их языке. Неужели тебе никто не сказал этого раньше?
— Нет.
— Merde! С тебя и впредь будут сдирать непомерные деньги. Эспрессо будет un express, понял? Эспрессо с добавлением небольшого количества молока — une noisette. Слабый черный кофе — un allong'e и так далее. Если ты используешь их же словечки, они перестают принимать тебя за туриста! — Преисполненный важности, Джейк сделал глоток своего cr`eme.
Я попросил повторить еще раз и записал все названия кофе на листке, вырванном из его блокнота.
— С пивом та же история, — сказал Джейк. — Ты никогда не замечал, что у туристов в уличных кафе в руках нечто больше похожее на двухлитровый кувшин, нежели на бокал пива?
— Да, — смущенно согласился я. Буквально пару недель назад, оказавшись на Елисейских Полях, мне захотелось выпить пивка. Мне принесли кружку размером с небоскреб, и еще час я потратил на то, чтобы осушить ее.
— Это потому, что туристы говорят une bi`ere, а нужно un demi. Что в переводе на язык парижан означает нормальный двухсотпятидесятиграммовый бокал. Это приблизительно половина нашей пинты. Говоришь так, и они думают, что ты местный.
— Верно. Великолепно. Un demi. — Я и это записал в свой листочек.
— Если подобные вещи тебе неизвестны и ты не можешь доказать им, что ты здесь как у себя дома, они почистят тебя.
— Они что сделают?
— Черт подери! Как это по-английски? Ну только что говорил… А, обворуют тебя. Это как с водой.
— С водой?
— Да. В любом кафе или ресторане тебе принесут графин воды из-под крана, если попросишь. Но ты должен при этом сказать une d'eau. Стоит произнести de l'eau, как тебе впарят минералку. Графин — carafe— это что-то вроде пароля, сказав который можешь быть уверен, тебя не почистят. Не обворуют, черт побери.
— Пожалуйста. — Элегантным движением руки официант поставил передо мной чашку кофе человеческих размеров и оставил на столе счет с разумной суммой.
— Спасибо, — ответил я, бросил два кусочка сахара в густую пену и уставился на собственное отражение в окне кафе. Да, вид у меня был такой же самодовольный, как и у коренного парижанина.
С приближением Рождества любовь к церемониям в продовольственных магазинах возросла. Некоторые из них превратились в места совершения жертвоприношений. В витринах мясных лавок вниз головой висели неразделанные заячьи тушки. Глядя на них, казалось, что смерть несчастных животных наступила вследствие носового кровотечения. Однажды на тротуаре я увидел — кого бы вы думали?
Кабана, очевидно, прилегшего отдохнуть у магазина на время сиесты! Парой часов позже, порубленный на куски, он уже был выставлен на продажу!
Супермаркеты прямо на улицы выносили корзины и лотки с устрицами, креветками и рыбным филе — все это выкладывалось на слой колотого льда. Продавцы, стоявшие за прилавками, дрожали от холода и чертыхались оттого, что руки немели на пронизывающем до костей ветру.
Примерно то же наблюдалось и у brasserie, большинство из которых специализировалось на морской кухне. Даже в самые стылые зимние вечера мужчины в резиновых фартуках беспощадно морозили собственные яйца. Их работа заключалась в том, чтобы открывать устрицы и потрошить крабов. Я так и не смог понять, почему это нужно было проделывать на улице, а не на кухне. Возможно, вкус крабов, впитавших в себя выхлопные газы, значительно улучшался… А может, продавцы хотели дать еще живым омарам шанс скрыться в канализационной трубе и удрать обратно в Бретань?
Продовольственный ажиотаж, охвативший Францию, показался мне подходящим поводом устроить миниатюрный фуршет. Это был мой шанс разведать, что же французы думают об истиннойбританской кухне. Безусловно, рождественский пудинг входить в мое меню не будет…
Из Лондона Жан-Мари и Стефани привезли практически все, что я заказывал. Единственное, что они не привезли, так это консервированную солонину, которую я включил в список исключительно из провокационных соображений.
В Интернете я заказал различные кухонные принадлежности, характерные исключительно для английской кухни, притащил микроволновку и устроил фуршет прямо в переговорной.
Мне очень хотелось сделать это мероприятие запоминающимся. На стол легли четыре бумажные скатерти с изображением британского национального флага. Я взял напрокат блестящие фарфоровые сервировочные блюда, которые также украсил маленькими флажками. В магазине были закуплены одноразовые стаканчики, тарелки и бумажные салфетки, содержащие в орнаменте типично английские мотивы — красные двухэтажные автобусы, черные кебы и улыбающихся полицейских, хотя последние вряд ли относились к «типично английским» персонажам.