Божественное вмешательство
Шрифт:
Осматриваюсь в поисках врагов, сражающихся не обнаруживаю. Снимаю шлем и вижу слонов, рысящих на моих пехотинцев, выстроившихся в две линии. Между слонами небольшими отрядами бегут, размахивая дротиками, велиты Пирра.
Вокруг много тел на земле, большей частью всадников и их коней. Ров у крепости заполнен телами кельтов, принявших на себя удар фаланги. Переживая разочарование, отмечаю, что многим сариссофорам удалось выйти из боя. Всадник в красном плаще и сверкающих на солнце доспехах остановил бегущих и пытается их построить в боевой порядок.
На
Легковооруженные застрельщики Пирра бегут. Слоны, получая ощутимые уколы копьями, ревут и топчутся на месте. Один, разглядев во всаднике обидчика, подняв хобот, ринулся в атаку. Мой воин, не будь дурак, поскакал на строящуюся фалангу Пирра. Слон за ним. Погонщики второго животного, с трудом управляясь, погнали слона вообще подальше от места сражения. За ним поскакало с десяток моих дружинников.
Обезумевший слон, не добежав к ощетинившейся сариссами фаланге, рухнул вместе с погонщиком метрах в десяти. Наверное, погонщик, предвидя последствия, предпочел, рискуя собственной жизнью, убить животное, чем попасть в немилость к царю Пирру.
Кто победил в этой битве, покажет время. Армия Пирра стремительно уходит на юго-запад к Таренту. Преследовать их на уставших лошадях без копий было бы безумным поступком.
Проклиная Пиррову победу, доставшуюся ему и в этой реальности, я с ужасом размышляю о том, что не смогу предать погибших огню, даже если разберу деревянные пристройки крепостных стен в Каннах.
Не дав Вуделю отдохнуть, посылаю с ним сотню всадников на побережье найти телеги, возы, арбы — все, что позволит побыстрее покинуть крепость и ров, что скоро станут для кельтов братской могилой.
Два дня томительного ожидания и Вудель вернулся с небольшим караваном. Мрачные галлы, закопав погибших родичей и друзей во рву, равнодушны к его возвращению, что не относится ко мне. Я радуюсь возможности отправить выживших кельтов домой с богатой добычей.
На следующий день чуть больше пяти тысяч галлов с обозом, груженным трофеями, отправились на север. Я, не теряя времени, со своей дружиной выступил на Беневент, по слухам покоренный Мариусом, в надежде выяснить, чем закончилось его противостояние с Пирром и где армия тусков сейчас.
Глава 32
Мы бежали от Канн, словно от ночного кошмара, когда просыпаясь, еще не понимаешь, что это был всего лишь сон. Осознание бессмысленности спешки пришло наутро, после ночевки, с болью в спине и шее. Весь день в седле, не снимая доспехов, оказался уж слишком суровым испытанием для моего тела.
Не я один был готов пренебречь здоровьем. С утра Вудель в полном облачении доложил о готовности дружины продолжить путь. "Железные люди", — с улыбкой подумал я и предложил Вуделю вариант:
— Куда спешить? Может, поохотимся?
— Нас слишком мало, — ответил Вудель.
От этого ответа, я согнулся в приступе смеха, представив себе, что бы могли подумать местные кабаны, если бы могли оценить численность охотников. И тут же попытался объяснить свой смех Вуделю, решившему, что с бренном что-то не так.
— В этом лесу не хватит животных, чтобы накормить досыта всех воинов, а ты говоришь , что нас слишком мало.
Вудель моей шутки не понял, нахмурившись, пробормотал:
— Нас слишком мало, чтобы сражаться с Пирром, луканами, да хоть с кем...
— Ты, мой друг, неправ. Мы сможем потрепать любого, кто решит испытать судьбу в сражении. Только пойми, таких тут мы не найдем. — Вудель изо всех сил внимал, но, судя по выражению на его лице, безуспешно. — Мы наемники. Нам нечего защищать, кроме своих жизней, и пока мы никому не угрожаем. Если в Беневенте враги, то они, скорее, отдадут нам все, что не забрал у них Мариус, чем будут сражаться с нами. Понимаешь? — Вудель понял, его лицо просветлело.
— Значит, охота, бренн?
— Охота, друг мой. Тем более, что припасов у нас негусто, а Беневент еще в нескольких днях пути.
Дружинники восприняли мою идею с энтузиазмом. Меньше, чем за три часа небольшая дубовая роща подарила нам стадо свиней под сотню голов и десяток оленей. Эти трофеи только раззадорили галлов. Всадники, разделившись, отправились искать места, где можно было бы продолжить столь увлекательное времяпровождение.
Я остался в лагере, позволив себе столь желанный отдых. Подставив лицо под лучи весеннего солнца, я с удовольствием вдыхал ароматы от костров, на которых готовилось мясо.
— Центурион, разговор есть. — Хриплый голос декуриона вырвал меня из состояния блаженства.
"Вот шельма! Пока мои галлы сражались, отсиделся в Каннах, после старался на глаза не попадаться, а теперь у него разговор есть!".
Усаживаюсь, опершись спиной о ствол могучего дуба, спрашиваю:
— О чем? Говори.
Сервий мнется, переступая с ноги на ногу, словно девица. Я никогда не видел его таким смущенным и нерешительным.
— Бренн.
О! Бренном назвал! Едва он так обратился, как мое внимание заострилось до предела.
— Консул Мастама разбит и твоя армия тоже. Что ждет нас всех, Этрурию?
Всего-то? А я уже было подумал, что он удивит меня. Сдерживаю улыбку, и все же поднимаюсь на ноги, чтобы декурион получше уяснил то, что собираюсь ему сказать.
— Мариус Мастама сохранил армию. Он отступил, чтобы избежать поражения. А я потерял ополчение из пастухов и землепашцев. Потери же Пирра — невосполнимы. Где он возьмет теперь кавалерию? Да и обучение сариссофора требует времени. Ведь мы и его фалангу обратили в бегство. Победа над Пирром — вопрос времени. Только меня волнует другой вопрос — нужна ли Этрурии эта победа?