Божественный яд
Шрифт:
Наутро вчерашние события казались подёрнутыми дымкой, и голос в голове молчал, осталась только опустошённость, на дне которой плескался сдавленный, глухой ужас от осознания содеянного. И робкая надежда, что всего этого не было, что оно — плод воображения.
Когда его пришли допрашивать, он хотел всё рассказать, объяснить, попросить помощи…
Не смог. Не позволили. И только во время допроса он запоздало осознал, насколько уже поздно сопротивляться. Насколько проросло в него это, чем бы оно ни было. А оно было!
Кутум
Наверное, осознание этого должно было вызвать ужас и окончательно уничтожить его. Она именно на это рассчитывала, убив Эрму: на то, что смерть возлюбленной от его рук сломает, окончательно отдаст его во власть новой хозяйки.
Сломала, но, кажется, не так, как должна была. Боль и злость что-то изменили внутри. Снаружи остались апатия, страх и смирение, там бесновалась Она, упиваясь собственной победой и ненавистью. За что именно Она настолько ненавидела Марана, он так и не понял: мысли, желания и планы существа были от него скрыты.
Внутри же, под тонким коконом, поселилась холодная ярость и стремление отомстить. Любой ценой. Это, управлявшее им, не должно было продолжать своё существование. Злость не позволила даже возникнуть страху за свою жизнь и страху перед собственной нынешней слабостью. Кажется, его желание жить умерло чуть раньше… Вместе с Эрмой? Или, может быть, с собственной волей? С потерей контроля над своим телом?..
Остаток дня, отстранившись от реальности и оставив бесплодные попытки справиться с чудовищем самостоятельно, Кутум потратил на то, чтобы найти границы собственных возможностей. К сожалению, совсем ничтожных: всё, что он мог, это полностью закрыться от окружающего мира, закутавшись в некий кокон, оставив на поверхности куклу, послушную воле неведомой твари. Мало, ничтожно мало, но…
Как оказалось, даже это могло пойти на пользу. Да, он не мог повлиять на происходящее и остановить Её, но у этого процесса была и обратная сторона: Она не могла воспользоваться его знаниями и навыками. И совершала ошибки. По незнанию, по небрежности или по глупости — это было неважно, но главное, совершала!
В наполнении амулета. Вместо серьёзной сильной вещи из хороших материалов и огромного количества силы — украденной у него силы! — вышла хрупкая и грубая поделка. К сожалению, способная выполнять своё предназначение, но нестойкая ко всем внешним воздействиям и не способная заблокировать магию жертвы — кем бы та ни была.
В сокрытии улик. Она, кажется, вообще не задумывалась о том, что виновность Кутума окажется нетрудно установить, потому что он оставлял слишком много следов. К лучшему. Пусть поймают, пусть убьют при задержании, лишь
Если бы он ещё мог как-то подать знак!.. Но оставалось только ждать подходящего момента и надеяться, что тот подвернётся. Потому что ненависть этой неведомой твари была густо замешана на страхе, страх — на жажде мести, и весь этот клубок не добавлял ей расчётливости и здравомыслия. А значит, всё это играло на руку тому, с кем это существо намеревалось сцепиться в ближайшем будущем.
Лишь бы только успеть до заката, потому что убивать ещё одну ни в чём не повинную девушку он совсем не желал.
***
«Блудная тень» очень своеобразно меняла восприятие. Сейчас Маран помнил, сколько усилий пришлось приложить, чтобы научиться нормально соображать и, главное, двигаться под её воздействием. Собственное тело словно находилось немного впереди, и движения выходили заторможенными, неловкими — как будто он управлял чужими руками и переставлял чужие ноги.
Вновь приноровиться оказалось нетрудно, обретённые в прошлой жизни навыки быстро вспомнились. Шаг, другой — и к движениям вернулась обычная уверенность и плавность, так что сторонний наблюдатель не заподозрил бы, что с ним что-то не так.
— Всё-таки пришёл один? — с непонятным выражением спросил Кутум, стоявший посреди карды и потому заметный от самого входа.
— А ты надеялась, я приведу тебе дополнительное мясо? — спокойно уточнил Маран.
— Мне хватит тебя! — ухмыльнулся противник.
Противница. Потому что от Кутума, кажется, осталось только тело, он больше не был самим собой. Обычно через «Блудную тень» души людей виделись редкой дымкой, окутывающей всё тело целиком — у торса плотнее, на конечностях почти незаметной. Его же голова и туловище словно были заключены в одну ледяную глыбу, хорошо знакомую по прошлым встречам с теми, кто называл себя богами. Только в других телах глыба эта была больше и охватывала почти всё тело.
Впрочем… Действительно ли ничего больше не осталось?
Приглядевшись, Маран различил сквозь бликующую поверхность что-то ещё. Мятущиеся тени, клубы, пятна… Не цельный кристалл — толстая корка. Похоже, Чёрный Ветер был ещё жив, и богиня делила тело с ним.
— Хочешь сказать, что готова драться вот так? Один на один? Честно? Тебе знакомо это слово? — спросил Маран, не спеша спускаться в карду. Там, на этой ритуальной площадке, во имя богини было пролито много крови и оборвано много жизней, и это наверняка что-то для неё значило сейчас. Не просто так она стояла там и не спешила нападать.
— О честности мне говорит убийца, привыкший бить в спину?! — Лицо исказила бешеная гримаса.
…А по кокону словно прошла короткая рябь.
— Тем более странно, что о ней заговорила ты и именно сейчас. В шаге от мести за остальных потаскух, не гнушавшихся сношений с животными… так, кажется, вы обычно называли людей?
Оскорбления слетали с языка сами собой, над ними не надо было думать: он прекрасно знал все её слабые места.
Их слабые места. Все они одинаковые… были.
— Жалкая тварь! Как ты смеешь! — зашипела она, исказив мужской голос до неузнаваемости, дёрнулась вперёд… но опомнилась и с места не сошла. — Иди сюда и сражайся!