Божество пустыни
Шрифт:
– Дилбар, пусть твои люди выбьют клинья и откроют люк.
Когда крышку люка откинули на палубу, я заглянул в трюм. Он был набит слитками меди и олова. Очевидно, мы не первые удостоились внимания Накати и его экипажа.
– Перенесите слитки на «Ярость», – приказал я Дилбару. – Потом отправьте на пиратское судно отборнейшую команду и приведите корабль с собой на Крит.
У меня в голове уже начал складываться план. Однако Накати следовало провести достаточно времени на гребной скамье и прийти в нужное настроение, чтобы выслушать мое предложение.
Я ждал. Когда до прибытия на Крит оставалось четыре или пять дней, я приказал перевезти Накати на «Священного быка» и доставить в мою каюту.
Все его яркие перья выщипали. На нем были только цепи и короткая грязная набедренная повязка. Высокомерия в нем поубавилось. Спина покрылась шрамами от ударов бича. Руки похудели и окрепли от работы у весла. Живот подвело, как у голодной борзой. На всем его теле не осталось ни грамма лишней плоти.
Однако хоть он и был бит, я видел, что он не сломлен. Под пеплом его гордости горели угли. Он меня не разочаровал.
– У тебя еще есть жена в Фивах, или она ушла к кому-то? – спросил я, и он посмотрел на меня. Глаза у него были недобрые и блестящие. Знаменитое чувство юмора ему отказывало.
– Дети? – настаивал я. – Сколько? Мальчики или девочки? Думают ли они о тебе? А ты думаешь о них?
– Почему бы тебе не отрастить новые гениталии и не задрать себя до смерти? – предложил он, и я сдержал улыбку. Его способность дерзить меня восхитила. Не обращая внимания на его вопрос, словно он ничего не сказал, я продолжил:
– Подозреваю, что в глубине души ты все еще сын нашего Египта, цивилизованный человек, а не проклятый пират. – Он остался безразличен, но я продолжал наседать. – Ты допустил одну ошибку, и она стоила тебе всего, что было ценного.
Вопреки своему желанию он дернулся. Я безошибочно нащупал еще одно больное место, и он бросил мне:
– А тебе какое дело, самодовольный ублюдок?
– Мне никакого, – согласился я. – Но подозреваю, что твоей жене и детям есть до этого дело.
– Сейчас уже поздно. Тут уж никто ничем не поможет.
Тон его снова изменился, в нем звучало безбрежное сожаление.
– Я могу добиться для тебя помилования, – сказал я.
Он горько рассмеялся.
– Ты не фараон.
– Да, но я носитель Печати ястреба. Мое слово – слово фараона.
Я увидел свет надежды в его глазах, и наблюдать за этим было приятно.
– Чего ты хочешь от меня, мой господин?
Больше никакого вызова. Теперь он просил.
– Помоги мне освободить Египет от полчищ гиксосов.
– В твоих устах это звучит просто, но я полжизни посвятил этой безнадежной задаче.
– Мне очевидно, что после бегства из Фив ты стал одним из князей Морского народа. Я уверен, что среди твоих товарищей много преступников-египтян, которые готовы сразиться за право вернуться на родину.
Накати утвердительно наклонил голову.
– Они еще яростней будут сражаться за малую толику серебра и клочок плодородной египетской почвы, – предположил он.
– Я могу пообещать такую награду тебе и им, – заверил я. – Приведи мне пятьдесят таких кораблей, как твоя «Голубка», и людей, чтобы служить на них и сражаться, и я верну тебе твою гордость, твою честь и твою свободу.
Он обдумал мои слова и покачал головой.
– Я не смогу найти тебе пятьдесят кораблей. Но верни мне мою «Голубку» и ее экипаж, и через три месяца я вернусь с пятнадцатью кораблями. Торжественно клянусь.
Я подошел к двери своей каюты и открыл ее. Там с обнаженными мечами ждали Зарас и три его стражника, готовые прийти мне на помощь.
– Пошлите на корабельную кухню, пусть повар принесет еду и вино.
Когда Зарас вернулся, я сидел за столом, а против меня сидел Накати. Он вымыл лицо в моем бассейне, и причесался и надел то, что я ему дал. Он был высок и широкоплеч, но очень худ, и моя одежда ему подошла.
Слуга, шедший за Зарасом, поставил перед Накати большую чашку холодной соленой свинины, а я налил в три бокала вина и предложил Зарасу присоединиться к нам за столом. Мы начали разговор и еще продолжали его, когда забрезжило следующее утро.
Капитан Гипатос приказал убрать паруса, и наш отборный экипаж подвел «Голубку». Накати перешел на палубу своего дау и снова принял на себя начальствование, потом подошел к галерам, на которых я разместил его экипаж. На каждой галере Накати спускался на рабскую палубу и выбирал своих людей среди прикованных к скамьям рабов. Потом вывел этих людей на солнечный свет.
Они были в жалком состоянии – в одних только набедренных повязках и, как и Накати, с рубцами от бича. По моему приказу Акеми и Дилбар обращались с ними сурово. Эти люди уже перешли грань между отчаянием и равнодушием. Я знал, что если кто-то и сумеет их вернуть, то лишь Накати. Я бы такому переходу не радовался.
С носовой палубы «Голубки» Накати отдал мне салют. Потом повернул руль, и его корабль пошел на север. Там пиратский флот прятался в логовах среди мириад ненаселенных островов Эгейского архипелага.
– Интересно, увидим ли мы его снова? – сказал Зарас, и я пожал плечами. Я бы не стал дразнить темных богов, утвердительно отвечая на этот вопрос, но мы с Накати заключили договор, а я достаточно хорошо умею оценивать людей, чтобы считать: можно верить, что свою часть договора он выполнит.
Я уже доказал, к своему удовлетворению и к досаде врага, что могу высадить большой отряд колесниц в любом плохо защищенном месте на берегу в принадлежащих гиксосам землях, обрушить смерть и хаос на силы Корраба и увести корабли раньше, чем враг соберется отомстить. Конечно, мое крошечное войско не могло вести большую войну против тирана, но я определенно мог заставить его отвести с южной границы, от моего Египта, большие силы, чтобы защищать рассредоточенный на большом расстоянии северный фронт.