Божии дворяне
Шрифт:
Акконский госпиталь
Тевтонский Орден, полное название которого звучало как «Орден рыцарей госпиталя Святой Марии Немецкого Дома или Немцев в Иерусалиме», или «Орден братьев Немецкого госпиталя Пресвятой Девы Марии в Иерусалиме», третий по времени основания, известности и могуществу духовно-рыцарский католический Орден, был учрежден во время осады портового города Аккона (библейского Аккарона, носившего в разные периоды своей многовековой истории и другие названия - Акко, Акконы, Акки, Птолемаиды, Акры, Сен-Жан д’Акра) в Святой Земле в 1190 году, в период III крестового похода. Его основателями были крестоносцы из северогерманских ганзейских городов, в том числе из Бремена и Любека, избравшие своим главой некоего Зибранда (или Зигебранда), о котором, впрочем, не известно ничего, кроме имени. Иные историки даже полагают, что этот Зибранд был вовсе не первым главой исторического Тевтонского ордена, основанного под стенами Аккона, а ректором (предстоятелем) немецкого странноприимного братства, учрежденного под патронажем Ордена госпитальеров Святого Иоанна в Иерусалиме и прекратившего свое существование после захвата Святого града султаном Саладином в 1187 году. Между этим «зародышем» позднейшего духовно-рыцарского Тевтонского ордена и этим позднейшим Орденом, по мнению многих исследователей, не существовало никакого преемства. Впрочем, историки самого Тевтонского военно-монашеского ордена всегда утверждали обратное (отрицая в то же время утверждения историков Ордена Святого Иоанна о зависимости иерусалимской тевтонской странноприимницы от тамошнего иоаннитского госпиталя). Как бы то ни было, исторический Тевтонский орден, основанный (или восстановленный в 1190 году под стенами Аккона), первоначально также представлял собой братство гостеприимцев, или странноприимцев (наподобие Иерусалимского братства иоаннитов) и содержал госпиталь, размещавшийся первоначально на борту вытащенного на берег корабля, а затем - в нескольких парусиновых палатках для больных и раненых, разбитых под открытым небом. После взятия города крестоносцами «тевтонские» госпитальеры получили в свое распоряжение каменный странноприимный дом - нечто вроде гостиницы или постоялого двора, где нуждавшиеся в помощи всякого рода крестоносцы и просто паломники получали бесплатно пищу, кров и лервую медицинскую помощь. Подобно названиям других
Царство, разделившееся в себе, может ли устоять?
Заимствования из тамплиерского устава, добавленные к первоначальным иоаннитским статутам, а в особенности - заимствование белого плаща с крестом «тамплиерской» формы постоянно приводили Тевтонский орден к конфликтам с храмовниками. История этих постоянных конфликтов между двумя военно-монашескими орденами, принимавших нередко весьма кровопролитные формы, полностью опровергает абсурдные бредни об их идентичности или о тевтонских рыцарях как «орудии» тамплиеров. В действительности храмовники всеми силами сопротивлялись любым нововведениям своих новоиспеченных соперников. Да это и понятно. Ведь если рыцари разных орденов оказыввались трудно отличимыми друг от друга в сражениях из-за сходства их «униформы», то не исключен был вариант, что, скажем, «тевтоны» (чей черный крест на белом плаще в схватке вполне мог сойти за темно-красный тамплиерский крест сходной формы) теоретически могли приписать себе славу и успех тамплиеров и соответственно претендовать на большую долю военной добычи, чем они того заслуживали. Тамплиеры не раз жаловались папе на немецких рыцарей за то, что те переняли храмовнический устав и белый плащ «бедных рыцарей Христа и Соломонова Храма». Папа Иннокентий III, их известный покровитель и друг тамплиеров, даже запретил «тевтонам» на какое-то время ношение белого «тамплиерского» плаща, но, впрочем, оставил окончательное решение за Патриархом Иерусалимским. Патриарх попытался осуществить своего рода компромисс - он дозволил «тевтонам» сохранить белый цвет их плаща, но повелел им шить плащи не из льняной, как у тамплиеров, а из любой другой ткани. Однако храмовники еще долго не могли примириться с нисколько не удовлетворившим их решением римского понтифика. Десятилетия спустя папе Григорию IX не раз приходилось призывать тамплиеров не придираться к «тевтонам» из-за копирования их орденского одеяния. В итоге храмовникам так не удалось добиться своего. Рыцари Немецкого ордена сохранили за собой право носить белый плащ с черным крестом. Его и по сей день носят священники и «почетные рыцари» («рыцари чести») современного Тевтонского Ордена. Однако постоянные конфликты между тевтонскими рыцарями и храмовниками возникали не только из-за схрдства в облачениях, но и в области большой политики. В палестинский период истории своего ордена «немецкие господа» в борьбе между папами и кесарями «Священной Римской Империи» поддерживали Императоров из дома Гогенштауфенов, а тамплиеры - папских сторонников, «гвельфов». Когда анафематствованный папой Император Фридрих II прибыл в Палестину, Верховный магистр «тевтонов» брат Герман фон Зальца стал его главным советником, а «Немецкий орден» - его главной опорой. Храмовники же избегали отлученного от церкви Императора и строили против него всяческие козни. В результате Фридрих II после возвращения Иерусалима христианам отказался вернуть тамплиерам замок их Великого магистра, что привело храмовников в еще большую ярость. После поражения Гогенштауфенов в Италии тамплиеры воспользовались этим поводом для реванша. Начиная с 1241 года они развязали против «немецких господ» форменную войну. «Тевтоны» эту войну проиграли и лишились почти всех своих владений в Святой земле. Вражда между обоими духовно-рыцарскими орденами, тянувшаяся через всю историю христианских владений в Святой земле, имела поистине роковые последствия для ситуации в Палестине, тем более что и с орденом иоаннитов у храмовников сложились далеко не братские отношения, крайне обострившиеся с момента, когда эти ордена благодаря полученным привилегиям достигли власти и богатства. В ходе многочисленных распрей ордена оказывались по разные стороны «баррикад», разделявших противоборствующие партии, вследствие чего по сути дела незначительные конфликты из-за поляризации орденов обострялись и ослаблялась обороноспособность страны. В 1179 году папе Александру III удалось добиться заключения мира между враждовавшими орденами, как если бы речь шла о примирении между двумя враждебными государствами. В 1242 году храмовники осадили госпитальеровов в замке ордена Святого Иоанна в Акконе и даже не позволили иоаннитам похоронить своих убитых. Через несколько лет тамплиеры снова напали на иоаннитов в Акконе, но были истреблены почти поголовно в схватках на улицах города.. Надо думать, что иоанниты и тевтонские рыцари во время последующего процесса над тамплиерами во Франции (1307-1314) не видели особых причин брать под защиту сиюих бывших противников, силой оружия изгнавших их из замков и городов Палестины. Позднее мы еще коснемся этого вопроса несколько подробнее, пока же заметим только, что межорденские распри, несомненно, значительно ускорили конец Иерусалимского королевства.
Тевтонскому братству была дарована папой так называемая «экземция», вследствие чего оно было, в рамках церковной иерархии, выведено из какого бы то ни было подчинения местному епископату и католическому патриарху Иерусалимскому и подчинено непосредственно папе римскому. Именно с этого момента оно превратилось в настоящий военно-монашеский орден. Это особое положение сохранилось и по сей день и имеет огромное значение для современной деятельности Тевтонского Ордена. Кстати, изо всех орденов, возникших в эпоху Крестовых походов и ни разу не прерывавших с тех пор своего существования, доныне сохранились только Орден Святого Иоанна Иерусалимского и Тевтонский Орден Пресвятой Девы Марии. Подобное «долголетие», вероятнее всего, объясняется тем, что оба этих ордена возникли именно как странноприимные братства и лишь позднее, в силу суровой реальности существования на границе враждебного мира ислама, вынуждены были взять на себя и военные функции. По мере отпадения необходимости в вооруженной борьбе с неверными, которую, кстати, необходимо рассматривать как актуальную и совершенно нормальную для того времени форму служения идее сохранения и распространения христианской веры и правильно понять которую можно лишь с учетом духа той далекой эпохи классического религиозного сознания, ни в коей мере не пытаясь давать оценку тогдашним событиям с точки зрения современности, оба ордена смогли быть реформированы, а по сути - вернуться к выполнению своих первоначальных задач, связанных с делами христианского милосердия и служения ближнему. Блаженный Жерар, первый предводитель («ректор») госпитальеров, был абсолютно прав, предсказав своему ордену: «Братство наше пребудет вечно, ибо почвой, на которой оно произрастает, являются страдания мира сего и, ежели будет на то воля Божия, всегда найдутся люди, работающие над тем, чтобы уменьшить эти страдания и облегчить их бремя своим ближним». Это пророчество блаженного Жерара полностью оправдалось и в отношении Тевтонского ордена, история которого со всей очевидностью свидетельствует о том, что он всегда, с какими бы неблагоприятными обстоятельствами ему не приходилось сталкиваться, находил в себе силы для проведения внутренних реформ и тем самым - для дальнейшего поддержания своего существования.
О воинстве Христовом
Середина XIII века стала «началом конца» эпохи Крестовых походов, и связанный с ее начальным периодом крестоносный энтузиазм стали заметно ослабевать. Однако идеал крестоносца, идеал рыцаря Христова сохранял свою привлекательность еще на протяжении долгих столетий и даже по сей день находит свое отражение во многих традициях, которые живы и поныне. Поэтому стоит упомянуть хотя бы некоторые из этих традиций и ценностей, с которыми вот уже на протяжении более чем полутора тысячелетий, начиная со времен древнехристианских святых и мучеников, сказаний о рыцарях Круглого Стола и Святого Грааля, а затем средневекового рыцарства и в особенности - военно-монашеских орденов, ассоциируется рыцарский идеал .
К числу идеалов христианского рыцарства относились, с одной стороны, вооруженная борьба за ускорение прихода Царства Божия (необходимой предпосылкой которого, как известно всякому христианину, является евангелизация всех стран и народов), за спасение душ коснеющих в язычестве детей Адамовых от вечного адского пламени, освобождение и защита
Наиболее ярко эта готовность проявилась в ходе Крестовых походов, как в Святую Землю, так и в языческие земли Центральной Европы с целью их христианизации. Тогдашние летописи, а самое главное - последующая история данных земель - однозначно свидетельствуют о том, что большинство принимавших в те века крест рыцарей - вопреки усердно пропагандировавшемуся сперва властителями дум «века Просвещения», затем - либеральными историками прошлого века и, само собой разумеется, такими лютыми ненавистниками Веры Христовой, как советские (и несоветские) марксисты, изображающие крестоносцев не иначе как скопищем лицемерных садистов и грабителей!
– превыше всего ценило любовь к Богу и к ближнему своему и далеко не всегда спешило браться за меч. Но как не взяться, если язычники жарят живьем на медленном огне проповедующего им Благую Весть мирного миссионера и тем самым отдаляют день пришествия Царствия Божия! А свои души и души своих детей и сородичей обрекают на вечные адские муки! Могла ли смириться с этим душа тогдашнего глубоко верующего христианина! Подчеркнем - тогдашнего, а не теперешнего, который порой бывает, по слову Евангельскому, «не холоден и не горяч, а только тепел»... Как бы то ни было, многочисленные и подробные письменные документальные свидетельства говорят о преимущественно мирном освоении крестоносцами земель, до их прихода по большей части непригодных для проживания человека или, в лучшем случае, малонаселенных. Рыцари строили больницы, сиротские и странноприимные дома и богадельни, церкви и монастыри, основывали города и села, осушали болота и вводили земледелие среди диких языческих племен, живших дотоле лишь охотой, рыбной ловлей, собирательством и бортничеством, не знавших вкуса печеного хлеба и влачивших свое довольно жалкое существование под постоянной угрозой голода ввиду недостатка съестных припасов, для обеспечения которыми необходимо развитое сельское хозяйство. Таким образом рыцари, ордены, а значит - и рыцарские ордены способствовали распространению христианства, несли мир в земли, столетиями - чуть ли не со времен Великого переселения народов!
– раздиравшиеся кровавыми межплеменными (или, как мы сказали бы сегодня. «трайбалистскими») междоусобицами, и культивировали огромные территории, превращая их из «медвежьих углов», чреватых постоянной смертельной угрозой для мирных христианских соседей, в часть цивилизованного мира. Спору нет, цивилизация средневекового Запада имела - как, впрочем, и всякая цивилизация вообще, немало теневых сторон, подробно распространяться здесь о которых нет особой надобности. Но идеализация царивших среди язычников Пруссии и Литвы дофеодальных, варварских порядков с кровной местью, человеческими жертвоприношениями и поклонением демонам не к лицу даже атеистам - разумеется, если прогресс человеческой цивилизации имеет в их глазах какую-либо ценность. Ведь жмудь, литва, ятвяги и пруссы вовсе не были какими-то кроткими агнцами, которых люто терзали свалившиеся им на голову ни за что не про что лютые крестоносные волки. Они жили набегами на своих христианских соседей. Убили Святого Адальберта (Войцеха), ставшего небесным покровителем Польши. Совместно с литовцами систематически разоряли сопредельные польские и русские земли. Конные прусские банды в несколько десятков всадников, стремительно, как волчьи стаи, скача от одного селения к другому, опустошали усадьбы, убивали поселян, увозили имущество. Тем и жили. Позволительно спросить: кто же тут были агнцы, а кто - волки?
Вторая причина, по которой осуществлялась вся эта неутомимая, разносторонняя деятельность под каждодневным девизом «ора эт лабора» («молись и трудись») была, по логике вещей, связана с достижением уже не только идеальных, но материальных целей, а именно - необходимости сохранения, расширения и финансирования орденского имущества, а также управления орденскими угодьями и владениями. Ведь, чтобы иметь возможность творить дела милосердия и благотворительности, надо обладать каким- то имуществом. Не имея ни гроша в кармане, нищему не подашь. Не имея хлеба в закромах, голодного не накормишь. Не имея крыши над головой, странника не приютишь. Чтобы рука дающего не оскудела, ему должно быть что и откуда брать. Вне всякого сомнения, в Тевтонском ордене, как, впрочем, и во всех других орденах, имелись силы, для которых мирское, от предприимчивости и авантюризма до страсти к наживе, были важнее, чем вещи духовные. Поэтому существование орденов протекало под знаком постоянного дуализма, колеблясь между служением Богу и любовью к ближнему, с одной стороны, и принимавшим порой слишком мирской характер стремлением к приумножению имущества, славы и чести, а также к оказанию влияния на светских государей и князей Церкви, с другой. Наивысшие формы общежительства той далекой эпохи возникли в результате соединения воедино дисциплины, силы и веры и реализовались в форме рыцарства, с одной стороны, и монашества - с другой. Логическим синтезом этих мощных групп или структур и являлись духовно-рыцарские ордены.
О высшем руководстве ордена
Тевтонский орден Пресвятой Девы Марии имел строгий устав и четкую иерархическую структуру. Во главе ордена стоял Совет (Конвент) высших должностных лиц, называвшихся по-немецки «(гросс)гебитигеры» и, в свою очередь, возглавлявшихся «орденсгебитигером», избиравшимся пожизненно Генеральным Капитулом (административным советом) и носившим титул Верховного Магистра («Супремус Магистер» или «Магистер генералис» по-латыни и «Гохмейстер» по-немецки). Данное обстоятельство следует особо подчеркнуть, поскольку глава Тевтонского ордена в русскоязычной литературе почему-то (вероятно, в подражание главам других военно-монашеских орденов - например, храмовников или госпитальеров) упорно именуется не «Верховным», а «Великим» магистром. Латинское слово магистер (нам более привычна руссифицированная форма магистр), равно как и его немецкий эквивалент «мейстер» («майстер») означает «мастер» в антично-средневековом значении этого слова («начальник», «учитель», «наставник» или, как тогда говорили - «ректор» - ср. наше «мэтр» в значении «авторитет», «величина в своей области»). Например, в немецком переводе Евангелия ученики Иисусовы именуют своего Божественного Учителя «Мейстер» (буквально «мастер»). Верховный магистр Тевтонского ордена, осуществлявший, в соответствии со своим титулом, верховную духовную и светскую власть и подчиненный непосредственно римскому папе, избирался пожизненно, хотя иногда рыцари его смещали (например, Гергарда фон Мальберга или Генриха фон Плауэна), а иногда - даже убивали (как Вернера фон Орзельна). По своему достоинству Верховный магистр, как духовное лицо, считался равным епископу римско-католической церкви, в знак чего носил полученный от папы епископский перстень («кольцо Верховного магистра») и посох. Первоначально Верховные магистры тевтонов носили то же самое белое, с черным крестом на левом плече, облачение, что и все братья-рыцари Ордена, независимо от занимаемой должности. Единственным внешним отличием Верховного магистра от остальных рыцарей Ордена в описываемый ранний период орденской истории являлся нашитый на груди его белого полукафтанья (сюрко) черный крест с серебряной окантовкой - первоначально прямой, но со временем превратившийся в лапчатый. К концу XV века серебряную окантовку, судя по дошедшим до нас иллюстрациям и гравюрам, получили и черные лапчатые кресты на белых плащах рыцарей и священни ков Тевтонского ордена. Именно этот черный, прошитый серебром тевтонский крест впоследствии, в начале XIX века, вдохновил прусских художников на создание знака Железного Креста, а в годы Первой мировой войны - эмблем для боевых машин и самолетов германской армии.
Избрание Верховного магистра
Весьма любопытной предствляется на наш взгляд процедура выборов Верховного магистра «тевтонов». Сначала на заседании Генерального капитула зачитывался вслух Устав Тевтонского Ордена. Затем служили обедню, во время который каждый член капитула пятнадцать раз читал молитву «Отче наш». После этого торжественного богослужения устраивалась традиционная даровая трапеза для тринадцати убогих. Затем Великий комтур (заместитель Верховного магистра) назначал первого электора (выборщика), тот, в свою очередь - второго, потом первый и второй выборщики вместе назначали третьего выборщика, и так далее, пока общее число всех выборщиков не достигало тринадцати. Это число считалось священным - в память Христа и двенадцати его апостолов - и складывалось из одного брата-священника, восьми братьев-рыцарей и четырех «услужающих братьев», представлявших различные комменды (комтурии) Тевтонского ордена. Выборщики присягали на Святом Евангелии честно исполнить свой долг, после чего приступали к процедуре выборов нового Верховного магистра. Как правило, выборы протекали спокойно, без особых разногласий, и завершались пением «Te Deum laudamus» («Тебя Бога хвалим...»). Затем заместитель главы Ордена торжественно вручал вновь избранному Верховному магистру большую орденскую печать и перстень, символизировавший высшую власть над Орденом. Под колокольный звон Верховный магистр, его заместитель и отправлявший торжественное богослужение брат-священник обменивались так называемым «поцелуем мира», после чего Верховный магистр, с согласия Генерального Капитула, назначал на высшие должности ордена новых «гебитигеров» (или оставлял в должности прежних). Состояние орденской казны хранилось в строжайшей тайне. Большая печать Тевтонского ордена хранилась в потайном шкафу с тремя замками. Ключ от первого замка хранился у самого Верховного магистра, ключ от второго замка - у Великого комтура, ключ от третьего замка - у «треслера» (казначея). Поэтому открыть этот шкаф они могли только втроем. Таким образом, власть Верховного магистра, хотя и была по сути дела самодержавной, тем не менее ограничивалась Генеральным капитулом - например, в столь важных финансовых вопросах.
О должностном гербе Верховного магистра
Прямой черный крест Верховного магистра Тевтонского ордена на белом поле имел в центре черного одноглавого орла «Священной Римской Империи (германской нации)» на золотом щите. На черный крест был наложен более узкий золотой крест Королевства Иерусалимского (так называемый «крест императора Констанция»), оканчивающийся на концах золотыми геральдическими лилиями. Имперский орел на гербе связан с буллой императора Фридриха II Гогенштауфена 1226 года, даровавшего тевтонскому Верховному магистру наследственные права суверенного владетельного государя в завоеванной Пруссии (не входившей в состав «Священной Римской Империи») и титул князя «Священной Римской Империи германской нации» (во входивших в состав Империи орденских владениях). Золотой иерусалимский крест был дарован магистрам Тевтонского ордена королем Иерусалимским Гвидо Лузиньяном вместе с рядом привилегий за заслуги тевтонских рыцарей в борьбе против сарацин в Святой земле. Золотые же лилии на концах креста в гербе Верховного магистра Тевтонский орден за аналогичные заслуги получил от французского короля-крестоносца Людовика IX Святого. К середине XIV века, в эпоху расцвета Тевтонского ордена в Пруссии, этот уже далекий от первоначальной монашеской простоты, пышный герб украшал белое облачение, доспехи, щит, конскую попону, Большую и малую хоругвь Верховного магистра (а с середины XV века и по сей день - еще и металлический крест, который Гохмейстеры носят слева на груди).