Божий промысел
Шрифт:
– А кто такой Махруд?
– спросил я.
– Да просто Дурхам наоборот. Знаете ли, в любой религии есть запрет на упоминание истинного имени бога. Тем не менее я полагаю, что такое имя ему придумали эти жулики-болтологи - главным образом потому, что не в состоянии произнести его нормально. А остальные настаивают, что добожественное имя смешивать с истинным не следует. Вот и прилипла кличка, вероятно, из-за восточного колорита, в представлении этих скудоумцев - мистического.
Разведданных набралось столько, что я в них совершенно запутался.
– А сами вы когда-нибудь видели Махруда?
– Нет, и не увижу. Эти так называемые боги просто не существуют - не более чем Аллегория или Осел. Человек в здравом
– Он постучал себя по лбу.
– Я же принимаю все его положительные качества и отвергаю остальное. И вполне счастлив.
Вскоре мы вышли на проселок, который я узнал.
– Тут и до моего дома недалеко, - сообщил Здравомыслящий.
– В гости не заглянете? На ужин будет белка и сколько угодно Хмеля из колодца во дворе. Ко мне придут друзья, и до начала оргии мы сможем провести время в интеллектуальной беседе. Увидите, мои друзья весьма интересные люди -все сплошь атеисты и агностики.
Я содрогнулся при мысли, что мне предложат ненавистное пойло.
– Мне очень жаль, - как можно убедительнее произнес я, - но нам пора. Но не удовлетворите ли вы мое любопытство и не скажете ли, как вам удалось поймать эту белку?
– Кант, - ответил он, помахав книгой.
– Не вижу никакого кантика, - удивился я.
– Да нет. Не тот, который кант, а тот, который Иммануил Кант. Видите ли, Хмель необычайно стимулирует рост некоторых животных. Но более того - я не сомневаюсь, что он воздействует также на их нервную систему. Они ведут себя куда разумнее, чем прежде. Сочетание увеличения размеров мозга и изменения структуры нейронных сетей, полагаю. Но, какова бы ни была причина, Хмель наилучшим образом воздействует на грызунов. Оно и к лучшему. Замечательный, знаете ли, источник пищи... Я обнаружил, - продолжил он, заметив мое растущее нетерпение, - что нет никакой необходимости ни в винтовке, которая все равно в этих местах не стреляет, ни в луке и стрелах. Нужно только найти место, изобилующее белками, сесть под дерево и читать вслух. Покуда охотник занимается самообразованием и развлекается, привлеченная монотонным голосом белка медленно спускается с дерева и подползает все ближе. Обращать на нее внимание не следует - нужно читать дальше. Любопытный зверек садится совсем рядом, медленно помахивая пушистым хвостом и вперившись в читающего черными глазищами. Через некоторое время остается лишь встать, закрыть книгу и подхватить белку, которая к тому времени уже полностью впадает в транс, из которого не выходит, даже когда приносишь ее домой и перерезаешь ей глотку. Опытным путем я определил, что наилучшие результаты дает чтение "Критики чистого разума". Это их просто глушит. А вот кроликов почему-то легче всего прельстить "Тропиком Козерога" Генри Миллера. Во французском переводе, разумеется. Один мой приятель рассказывает, что для ловли птиц лучше всего подходит "Дианетика" Хаббарда, но, знаете ли, надо и совесть иметь. Я лично ловлю фазанов и гусей с помощью "Трех примеров к теории сексуальности".
Мы подошли к дому Здравомыслящего и распрощались с ним. Потом, ускорив шаг, одолели несколько миль по усыпанной гравием дороге, пройдя мимо множества в большинстве своем покинутых ферм. Некоторые сгорели, и обитатели попросту перебрались в амбары. Или, если и амбары выгорели дотла, соорудили себе шалаши.
– Фотоснимки с армейских аэростатов показывали, что в городе сгорело много домов, - сказал я.
– А улицы буквально заросли травой. Я-то недоумевал - куда же делись погорельцы? Теперь понятно. Они стали жить, как дикари.
– А почему бы и нет? Похоже, им вовсе не приходится трудиться в поте лица своего, чтобы жить в достатке, - заметила Алиса.-
– Может быть, я и лыс, - взвился я, - но не настолько, черт возьми, уродлив, чтобы в меня не могла влюбиться симпатичная девушка. Жаль, у меня нет при себе фотографии Бернадетты. Мы с ней как раз собирались объявить о помолвке. Ей всего лишь тридцать лет и...
– А зубы у нее все на месте?
– Абсолютно все, - отпарировал я.
– Осколок снаряда не угодил ей в челюсть, а остатки верхних зубов не выпали из-за инфекции, потому что под рукой не было антибиотиков, когда ураганный огонь противника не давал высунуться из окопов в течение пяти суток...
– Меня трясло от злости.
– Дэн, - смущенно пробормотала Алиса, - извините. Я не хотела.
– И не только это, - продолжал я, не обращая внимания на ее извинения.
– Что вы на меня взъелись? Оставим в покое мои зубы, волосы и тот факт, что именно я, а не кто-то другой, додумался до этого фокуса с условным рефлексом, а мое начальство - включая президента - достаточно высоко оценило мои способности, чтобы послать в эту Зону без поддержки десяти тысяч прокладывающих дорогу морских пехотинцев. Если уж на то пошло, вас-то почему сюда заслали? Потому что ваш папочка-генерал решил наскрести за мой счет немножко славы для вас и себя? Уж если это не паразитизм военных - то что тогда? И больше того...
Я неистовствовал и всякий раз, когда она открывала рот, заглушал ее протесты ревом. Я сам не соображал, как ору, пока не заметил, что за нами внимательно наблюдают стоящие посреди дороги мужчина и женщина. Я тут же заткнулся, но было поздно.
– Чего это вы так ругаетесь, новенькие?
– спросил мужчина, когда мы подошли.
– Вот, глотните. Прекрасное средство. Как раз для вас. Здесь, на земле Махруда, мы позабыли, что такое грубость.
– Нет, спасибо, - отказался я и попытался было их обойти, но женщина, брюнетка, являвшая собой нечто среднее между Джейн и Лиллан Рассел, обняла меня за шею и заявила: - Ну, пойдем, лысенький. Ты такая лапочка. Выпей и идем с нами. Мы держим путь на ферму Джонси, на праздник Плодородия. Там будет сам Поливиносел. Он снизошел до того, что согласился ночью повеселиться с нами, простыми смертными. И ты можешь любиться со мной для блага урожая. Я, видишь ли, одна из нимф Поли.
– Прошу прощения, - вывернулся я, - но мне нужно идти.
И тут я почувствовал, как что-то теплое потекло по моему черепу. Я не сразу понял что, но запах подсказал мне.
Это был Хмель! И я отреагировал со всеми отвращением и ужасом, которые порождал рефлекс. Я оторвал от себя девицу и швырнул ее в поливавшего меня Хмелем мужчину, так что оба упали. Не дожидаясь, пока они поднимутся, я схватил Алису за руку, и мы понеслись по дороге.
Пробежав добрую четверть мили, я задыхаясь вынужден был перейти на шаг. Сердце мое старалось продолбить грудную клетку, а голова разбухала, соперничая со сводом небес. К такому резвому бегству приседания по утрам меня не подготовили. Впрочем, я приободрился, заметив, что Алиса, молодая и сильная, пыхтела едва ли не громче меня.