Божий промысел
Шрифт:
Откуда взялась последняя фраза, ума не приложу. Скорее всего она явилась следствием его ссылки на "почитателей" и похожего на религиозный символ знака, который показал Поливиносел.
Поливиносел протянул большую волосатую руку и отвернул кран на баке. Не успел я пошевелиться, как он наполнил сложенную лодочкой ладонь, поднес к губам и с шумом выпил, но тут же выплюнул, обрызгав меня с головы до ног.
– Тьфу! Да это же вода!
– Разумеется, - обиженно отозвался я.
– Избавившись от Хмеля, я наполняю бак обычной водой. Если меня ловит патруль,
Поливиносел снова заржал и хлопнул себя в восторге по бедру. Звук был, как у топора, вонзающегося в дерево.
– И это еще не все, - понесло меня.
– Я уже договорился кое с кем из высокого начальства, и они позволяют мне проходить через кордон в обмен на Хмелек.
Поливиносел подмигнул, взревел и снова хлопнул себя по бедру.
– Разложение, а, братец? Рыба гниет с головы! Пройдет совсем немного времени, скажу я тебе, и Бычий Хмель распространится по всему миру.
Он снова изобразил тот знак, и на сей раз я ответил без промедления.
– Прогуляюсь с тобой милю-другую, братец. Мои почитатели - местный культ Осла - справляют неподалеку отсюда праздник плодородия. Может, присоединишься к нам?
Я вздрогнул и с жаром ответил: - Нет, спасибо.
Однажды вечером мне довелось наблюдать за одной из таких оргий в полевой бинокль. В двух сотнях ярдов от границы запретной территории полыхал огромный костер. В свете этого адского пламени были отчетливо видны белые тела мужчин и женщин, сплетающиеся в безумном, бесстыдном танце. Эта сцена еще долго стояла у меня перед глазами и даже являлась мне во сне.
Услыхав мой отказ, Поливиносел снова завопил по-ослиному и хлопнул меня по спине - вернее, по баку. От неожиданности я упал на четвереньки в траву и чуть не зашипел от бешенства. Меня раздражало его наглое дружелюбие, а кроме того, я боялся, что он погнул тонкие стенки бака и швы разойдутся.
Но встать я не мог не поэтому. Я не мог пошевелиться, глядя в огромные голубые глаза Алисы.
Поливиносел издал громкий, радостный вопль, опустился на четвереньки, подсунув свою уродливую, увенчанную ослиными ушами башку Алисе под нос, и взревел:
– Ай-оо! Божья коровка, прилетела с неба съесть кусочек хлеба!
Он схватил Алису за талию, встал и, подняв ее высоко в воздух, принялся вертеть и так и этак, рассматривая в ярком свете луны, словно незнакомую букашку, которую поймал в траве.
– Чертов осел!
– взвизгнула Алиса.
– Убери свои грязные лапы, ты, скотина!
– Я Поливиносел! Местный бог плодородия!
– проревел он.
– Это моя обязанность - и привилегия - проверять твои достоинства. Скажи мне, дочь моя, молила ли ты недавно о мальчике или девочке? Как твой урожай? Дружно ли взошла капуста? А лук и репа? А курочки твои хорошо несутся?
Вместо того чтобы испугаться, Алиса рассердилась.
– Ладно, ваше ослейшество, а теперь не угодно ли меня опустить? И не смотрите на меня похотливыми зенками. Если вам так хочется того, о чем я догадываюсь, поторопитесь на оргию. А то почитатели вас не дождутся.
Поливиносел разжал
– Не туда, моя славная дочурка. Неверные охраняют границу всего лишь в нескольких сотнях ярдов отсюда. Ты же не хочешь, чтобы тебя поймали? Тогда тебе не удастся упиться Божественным Хмелем, а ты ведь этого хочешь?
– Спасибо, я о себе сама позабочусь, - прохрипела Алиса.
– Оставь меня в покое. Плохие времена настали. Девушка уже вздремнуть на травке не может, чтобы какому-нибудь мелкому божку не взбрело в голову покувыркаться!
Алиса быстро освоила местный жаргон.
– Ладно уж, дочка, не порицай нас, божков, за это. Особенно рез ты сама сложена как богиня.
И, издав титанический рев, едва не сбивший нас с ног, Поливиносел схватил нас за руки и поволок по тропинке.
– Пошли, пошли, малыши. Я вас перезнакомлю со всеми. Ох, какой у нас сейчас праздник будет на Пиру Осла!
Вновь раздалось оглушительное наглое ржание. Теперь я понял, почему Дурхам выбрал для этого парня такое воплощение.
Эта мысль сразу повлекла за собой другие. Вопрос в том, как ему это удалось? В сверхъестественные силы я, разумеется, не верил. Если они и существуют, человеку ими не овладеть. А все, что происходит в этой вселенной, подчиняется законам физики.
Возьмем, к примеру, уши и копыта Поливиносела. Шагая рядом с ним, я получил неплохую возможность осмотреть их.
Положим, они видоизменились, стали похожи на ослиные, однако тот, кто это сделал, явно не имел перед собой точного изображения осла. По сути, уши так и остались человеческими, только вытянулись и покрылись шерсткой.
Что касается ног, они тоже были человеческими, а не ослиными. Ступней, правда, не было, но светлые копыта, очень похожие на лошадиные, состояли на вид из того же вещества, что и ногти. Сквозь них просматривались слабо различимые контуры пяти пальцев.
Было совершенно ясно, что какой-то хирург-скульптор изменял очертания человеческого поначалу тела.
Я бросил взгляд в сторону Алисы, пытаясь понять, что она думает о нашем поводыре. В гневе она была величественна. Как грубо высказался Поливиносел, майор Льюис обладала великолепной фигурой. Она принадлежала к тому сорту девушек, которых всегда выбирают президентом студенческого сестринства, королевой бала на институтских вечерах, а затем выдают замуж за сына сенатора. К тому сорту, который и не глядел на меня, когда я корпел в Трэйбеллском университете.
– Послушай-ка, ты, - взревел Поливиносел, вдруг остановившись, - как тебя зовут?
– Даниэль Темпер, - ответил я.
– Даниэль Темпер? Д. Т.?[ Д: Т.
– общепринятое сокращение Deh'rium tremens (лат.) - белая горячка. ] Ох-ха-хо-ха-ха! Послушай, старина Д. Т., бросай ты свой бидон! Зачем таскать на себе эту тяжесть? С ней ты смахиваешь на осла, на подлинно вьючное животное? Я не желаю, чтобы кто-нибудь здесь мне подражал, понял? Хо-ха-н-а-а! Дошло?
И он ткнул мне под ребра пальцем, твердым, как рог.