Божья кара
Шрифт:
– Об этом с утра весь Коктебель только и говорит. Последнее сообщение я получил от Мухи. Опять с нудистами?
– Да.
– Там какой-то качок у нее завелся?
– Видел я его. Все тот же... Козел.
– Сам разберешься?
– Уже... Но недостаточно.
– Помочь?
– Не надо. Наташа сказала, что меня Андрей искал?
– А вон он идет, – Слава кивнул в сторону прохода в ресторан.
Андрей явно похудел за неделю, проведенную в Коктебеле. К столику подошел быстрой походкой, резко сел на взвизгнувший
– Глоточек? – спросил Слава.
– Разоришься на наших с Амоком страданиях, – усмехнулся Андрей, вынимая из заднего кармана брюк плоскую бутылку.
– Казалось бы, мелочь, а приятно, – усмехнулся Слава и опять сделал почти неуловимое движение рукой. Через минуту официантка все с той же одобрительной улыбкой поставила на стол тарелочку с сыром, маслинами и третью рюмку.
– Что за хмырь приставал к вам у Грина? – хмуро спросил Андрей у Амока.
– Не то чтобы приставал, – помялся Амок, – но проявлял интерес к Наташиной дочке. Сама задержалась в Доме, она, оказывается, частенько там бывает... Выхожу во двор, а этот хмырь, как ты говоришь, сидит перед Лизой на корточках и тискает ее ладошки.
– И Лиза терпит?
– Не то чтобы терпит... Больше слушает... Он по линиям на ладони вещает ей о прекрасном будущем... Красавец принц на белом коне и прочая чушь. А Лиза раскраснелась от этих сладких слов и как бы не замечает, что он делает с ее ладошками...
– А кто он такой? – спросил Андрей.
– Не знаю, как-то незаметно растворился в воздухе... Не то в калитку вышел, не то где-то в хозяйстве затерялся...
– Так он не экскурсант? – спросил Слава.
– Мы с ним перебросились несколькими словами... Он вроде работал там весной, плитку клал...
– Значит, местные тетки его знают? – Слава умел задавать вопросы, в которых уже таились ответы.
– Он, кажется, и приезжал спросить о работе... Его должны там помнить... Пожаловался, что мало заплатили, что частники, которые на побережье дома строят, куда щедрее...
Слава снова наполнил рюмки, положил перед каждым вилку, придвинул к центру блюдце с хлебом, который успела принести официантка.
– Мы только что помянули Свету, – сказал он Андрею. – Раз уж ты появился, то, думаю, неплохо бы и повторить.
– Конечно, – кивнул Андрей. – Представляешь, Слава, я отлучился на сорок минут, Равиля провожал. И за это время он изловчился... Света открыла ему дверь, думая, что это я вернулся. Ну, ладно... Царство небесное.
– Воздастся, – мрачно сказал Слава. – За все ему воздастся. Сука буду, если этого не случится.
– А ведь он не останавливается, – сказал Амок. – Сначала Лена, потом девочка у Чертова Пальца, теперь Света... Ничего... Засветится.
– Пойду еще с Наташей поговорю, – Андрей поднялся. – Она там, у нудистов? – спросил он у Амока.
– Там.
– Со мной не пойдешь?
– Послала.
– Доиграется девочка, – проворчал Слава. – Пора бы и остановиться.
– Остановится, – негромко заверил Амок.
Подтянув ноги и положив руки на колени, Наташа все так же сидела на холодном песке лицом к морю и смотрела в сторону горизонта. За ее спиной визжали голые мужики и бабы, гоняясь за мячом и потрясая вислыми своими достоинствами.
– Привет, – сказал Андрей.
– А, это ты. – Наташа разровняла ладонью песок, приглашая садиться.
– И что там, на горизонте?
– Паруса.
– Паруса? Где ты видишь паруса? Какие?
– Алые.
– Да? – Андрей внимательно посмотрел на Наташу. – Надо же... – А где Лиза?
– Плещется, – Наташа кивнула в сторону моря.
– Не холодно?
– В воде теплее. Амока видел?
– Поговорили.
– Обижается?
– Маленько есть.
– Это пройдет. Все проходит, – жестковато сказала Наташа. – Кто-то из великих до меня это уже говорил, прав был мужик. Все проходит, – повторила она. – Что-нибудь дельное он сказал?
– И да, и нет... Смотря как повернется. Ты видела этого приставалу?
– Мельком... Издали. Кроме джинсовой рубашки, ничего не запомнила. И еще... Вот только сейчас... Даже не столько вспомнила, сколько осознала... Знаешь... Какие-то повадки у него... Вроде понравиться хочет... Я насмотрелась на мужиков, которые понравиться хочут. Он уже уходил, когда я вышла из музея... Как бы пятясь уходил, боялся невежливым показаться. А до этого с экскурсоводом говорил... Но не о Грине... Какой-то хозяйственный у них был разговор. Лиза! – позвала Наташа дочку. – Давай сюда! – Она помахала рукой.
Лиза прибежала, тут же закуталась в полотенце и села рядом, звонко стуча зубами.
– Холодно тут у вас... Лучше бы я в море оставалась.
– Сейчас вернешься... Тут вот наш друг Андрюшенька хочет задать тебе два-три вопроса. Слушай его внимательно и отвечай, не задумываясь. Врубилась?
– Угу.
– Лиза, – начал Андрей, – тут вот в чем дело... Несколько дней назад... Как бы тебе это сказать...
– Да знаю я! Сейчас будете про маньяка спрашивать, который ко мне приставал! Ну, что там у вас? – По бойкости и непосредственности Лиза, похоже, уже обходила свою мать.
– Ты его запомнила?
– Ничего особенного. Обычный приставала. В глазки заглядывает, ручки гладит, глупости всякие говорит...
– Какие глупости?
– А! Принцы-шминцы-леденцы!
– А какое-то отличие у него есть? Может, бородавка на носу, может, одного уха не хватает или руки перьями покрыты?
– Значит, так, Андрюшенька... Бородавок на носу у него нету. Обе ухи на месте.
– Уши, – поправила Наташа.
– Я знаю, но мне так больше нравится. И перьев я не заметила. Но какой-то непорядок у него есть... Что-то не так, как у всех людей.