Божья коровка
Шрифт:
– Типичная картина, – сообщил тот, выслушав пациента. – Состояние после многодневного запоя. Есть такой гормон и нейромедиатор дофамин. Вызывает чувство удовольствия и удовлетворения. Организм вырабатывает его сам. Алкоголь его способен замещать. При ежедневном употреблении, да еще в больших количествах, так и происходит. А потом вы протрезвели. Дофамина нет, мозг не видит смысла в жизни. Оттого депрессия, тоска. Я вам выпишу таблетки, принимайте их с недельку. Организм вернется в норму, но учтите: стоит выпить хоть чуть-чуть, как все вернется. Свой порог навстречу алкогольному психозу вы переступили.
Доктор говорил спокойно, даже равнодушно, Николай ему поверил. С алкоголем тут же завязал. Думал, что отныне жизнь станет серой, скучной, оказалось, что наоборот. Все вокруг будто заиграло красками. Спал теперь он безмятежно, просыпался отдохнувшим, полным сил. Протрезвевший
Но вернемся к алкоголю. Оказавшись в теле пацана – юном и здоровом, Николай не захотел, чтобы тот пошел его стопами. Лучше уж не начинать. И ведь, главное, зачем? Просыпаясь утром, он ощущал переполнявшую его радость. Променять это на похмелье? Ищите дурака!
В ресторане они все же побывали. 30 июля, в воскресенье, в СССР отмечали День работника торговли. По такому случаю коллективу выплатили премию, и все дружно согласились справить праздник в только что открывшемся ресторане «Журавинка». [64] Огромное здание из стекла и бетона на набережной Свислочи могло вместить сотни посетителей. Для коллектива гастронома общий стол накрыли на втором этаже неподалеку от сцены, где играл и пел вокально-инструментальный ансамбль. Как Борис заметил, не они одни обмывали День торговли – компаний за составленными столиками наблюдалось несколько. Все похожи словно из казармы. Мужчины – в костюмах с галстуками, женщины – в нарядных платьях и с начесами на головах. Волосы, остриженные на уровне затылка, открывали шеи, ресницы извазюканы толстым слоем туши. У некоторых даже стрелки возле глаз. А вот губы редко у кого накрашены. В ресторан, как объяснили ему Клава с Аней, одеваться нужно, как на праздник. И плевать, что на улице жара, без пиджака не пустят. [65] Пришлось напялить перешитую им куртку. В ней впустили, более того, сотрудницам она настолько приглянулась, что они засыпали вопросами: где купил и сколько стоит? Услыхав, что сам пошил, ахали и говорили, что она как импортная. Первыми, естественно, куртку оценили верные подруги. Но случилось это ранее.
64
В реальности «Журавинку» открыли в 1968 году, но простим автору этот маленький анахронизм. Ресторан, кстати, был так себе, но зато вмещал до 500 посетителей.
65
Реальный факт. Во многих советских ресторанах существовал подобный дресс-код.
– Нам сошьешь такие? – попросила Клава. – Время теперь есть – ведь экзамены ты сдал.
– Хорошо, – кивнул Борис. – Только куртки не годятся. Сарафан или костюмчик из джинсы – юбка и жилетка. Летом жарко.
Взяв альбом, он нарисовал модели. Женщины их рассмотрели и решили: Ане – сарафан, Клаве – юбка и жилетка. Борис посмеялся – про себя, конечно. Сарафан он изобразил на стройной женщине, а костюм – на даме поплотнее, и подруги распознали в них себя.
– А теперь добудьте ткань, – предложил любовницам. – Синюю и плотную. Только не кримплен – хлопок сто процентов. Из другого шить не буду.
Женщины немного повздыхали – как же без кримплена, но, подумав, согласились. Ткань они добыли – явно «не фирму», но вполне похожую. Целую неделю Боря портняжил: обмерял, кроил и сметывал. Примерял, что получилось, а затем садился за машинку. Завершив, погладил вещи и вручил подругам. Те их тут же натянули и зависли перед зеркалом – то стояли, то крутились перед ним. Сарафан и юбка в стиле клеш развевались вокруг ног – стройных Анны и немного полных Клавы. Но и те, и другие выглядели привлекательно.
– Блядь! – выразила свои чувства Клава. – Семь рублей всего за ткань отдала. Получила юбку и жилет, каких нет ни у кого. Это даром, если посчитать. Но фасон уж очень непривычный. Что нам люди скажут?
– Если женщины, то обзавидуются, – успокоил Боря. – За границей это писк – в смысле моды. А мужчины глаз не отведут.
Вдохновленные подруги приняли решение показать обновки в ресторане в День работника торговли. А Бориса просто заласкали – причем обе сразу. Сам он предложить такое никогда бы не решился, ну, а тут – пожалуйста. Удивительно, но тройничок всем понравилось. Разложение морали в СССР, пусть всего в одной квартире, шло невиданными темпами. Все новинки в сексе дамы принимали на ура. Предложение побрить лобки их нисколько не смутило, как и видимые части ног. Сделать это предоставили Борису, чем он с удовольствием и занялся. Шерстистость местных дам его немного напрягала – он привык к другому. Минет подруг заинтересовал, они его освоили на раз. Боря объяснил, для чего он нужен, и что испытывает в этом случае мужчина. Обе взяли на заметку и с тех пор постоянно совершенствовали навык.
Опасаясь сплетен, в ресторан шведская семья явилась порознь. Для начала – в гордом одиночестве Борис, после – Анна с Клавой. Появление подруг вызвало фурор у ожидавших в холле продавщиц. Под сарафан с костюмом они надели белые блузки, а на ноги – босоножки. Прически обе сделали «каре» – блондинка Клава и брюнетка Аня в них выглядели просто потрясающе. С момента их совместных отношений с Борей, подруги буквально расцвели. Покинутые мужьями разведенки до этого вели себя как фурии. Их стервозность никого не удивляла. И вдруг все как волной смыло. Они стали приветливыми даже с покупателями, что не осталось не замеченным в коллективе. В ресторан Клава с Аней вошли с довольным видом, подойдя к своим, с улыбкой поздоровались.
Работницы гастронома впились взорами в наряды чаровниц. О моде на джинсу они немного знали – видели в Москве и Ленинграде, куда ездили на экскурсии по профсоюзным путевкам. Одни там смотрят на достопримечательности, а другие – как одеты люди. В Минск джинсы и такие платья почти не попадали – их везли из-за границы. Только кто туда из Минска едет? Дипломаты? Их в БССР совсем немного. Туристы? Тех побольше, но если чего и привезут, то для себя или родни. Остаются моряки, белорусов среди них хватает. Но они мужчины, и контрабандой тащат только джинсы, надевая на себя по пять пар штанов, а сверху – форменные брюки. Еще есть иностранцы, только в Минск они почти не едут, их зона обитания – Москва и Ленинград. Так что Клава с Аней своими нарядами коллектив поразили. После чего их тут же взяли в оборот и засыпали вопросами: где купили, сколько заплатили, есть ли там еще? Подруги развели руками: где взяли, больше нету – случайно получилось. А стоит дорого, но не скажут, сколько. Так говорить им наказал Борис – ему не улыбалось стать портным для гастронома. Подругам сшил – и хватит, остальные перебьются. Узнают, что за семь рублей такой наряд – порвут на мелкие кусочки.
Ажиотаж прервала Алексеевна. Увидев, что собрался коллектив, позвала всех к столу. Гуляли по богатому – с сотрудников собрали по червонцу. За такие деньги в советском ресторане можно оттянуться от души – с шампанским, коньяком и несколькими переменами горячих блюд. Все расселись и начали культурно отдыхать. Тосты, поздравления, коньячок с винишком под салатик, под горячее – само собой. Затесавшись между Клавой с Аней, Боря молча ел, запивая лимонадом антрекот. Он и дядя Миша за столом не были единственными мужчинами. Замужние продавщицы привели с собой мужей, девушки – женихов, заплатив за спутников по червонцу. Так что не скучали. Градус нарастал. Мужчины сняли пиджаки и повесили их на спинки стульев, Боря свою куртку отправил туда сразу. На сцену выбрались музыканты. Попиликали с минуту, настраивая гитары и ударили по струнам. К микрофону вышел волосатый парень в брюках-клеш, цветной рубашке и затянул:
Льет ли теплый дождь
Падает ли снег
Я в подъезде против дома
Твоего стою
Жду, что ты пройдешь
А, быть может, нет
Стоит мне тебя увидеть
О-о как я счастлив… [66]
– Идем танцевать! – дернула Бориса за рукав Аня.
66
«Восточная песня». Стихи О. Гаджикасимова.