БП
Шрифт:
– Позвольте приветствовать Ваше Императорское высочество в нашем Институте. Поверьте, для всех нас большая честь принимать не только представителя царствующей династии, но и боевого офицера, прибывшего к нам прямо с передовой.
– И я очень рад видеть одного из самых известных ученых России, чьи заслуги, однако, известны во всем мире. Но, скажите, уважаемый Иван Петрович, кто эти столь живописно обмундированные солдаты?.. Или у Вас здесь своя киностудия имеется? Хотя, как вижу – карабины у них вполне современные?
– Киностудия, Ваше Императорское высочество, у нас имеется. И фильмы потихоньку снимаем, но в данном случае – это наша потешная рота. Все эти молодцы прошли фронт, иные из них – еще на сопках Манчжурии, имеют медали и кресты, но, по причине
Великий князь Михаил, подойдя к строю, приложив руку к фуражке, зычно, прямо-таки по-Суворовски, обращается к потешным:
– Здравствуйте, господа кавалеры!
В ответ раздается слаженное и громогласное:
– Здравия желаем, Ваше Императорское высочество!!!!
Далее начинает играть оркестр, и под мелодию, которую, как я уже предвидел, Павлов опять таки сплагиатничал у Гайдая, потешные проходят торжественным маршем.
– Прошу Ваше Императорское высочество, занять место в машине. Этот автомобиль используется для передвижения по территории Института. – Академик вновь берет управление этим празднеством в свои руки, и командует, далее уже обращаясь ко мне, – А Вы, господин штабс-капитан так же присоединяйтесь к нам. Кому, как не Вам возглавить охрану Великого Князя в нашем стольном граде.
В результате всех этих инсинуаций, занимаю место возле водителя, а Павлов, Михаил Александрович и генерал Келлер, как белые люди, размещаются на диване в заднем отсеке.
Великий князь с любопытством осматривается в этом необычном авто, у которого иллюминаторы заменяли привычные окна, а корпус напоминал вытянутую каплю:
– Иван Петрович, я чувствую себя, как пассажир Наутилуса из романа месье Жюля Верна. Надеюсь, нам не придется погружаться в глубины океана или взлетать в облака, как Робур-Завоеватель?
– Ну, океана здесь нет, Ваше Импера…
Великий Князь решительно прерывает академика:
– Иван Петрович, мы же не на приеме в Зимнем. Прошу Вас и решительно настаиваю – обращайтесь ко мне по имени-отчеству. Федор Артурович, эта просьба, касается также и Вас.
– Хорошо, Михаил Александрович. Океана здесь нет, но сходство с Наутилусом имеется. Этот автомобиль, корпус которого изготовлен по проекту инженера Рикотти, так же движется силой электричества. В условиях нашего Института, при наличии рядом электростанции, было бы расточительством использовать бензин, да и не хочется отравлять этот чудесный воздух, который так не похож на то, чем мы дышим в городах. Летом, когда окончательно установится хорошая погода, мы планируем изготовить еще несколько электромобилей и оборудовать велодорожки… Но, пора ехать, а чудес у нас, поверьте не меньше, чем у капитана Немо. И со многими из них, Вам, Михаил Александрович, предстоит познакомиться одним из первых в империи. И, возможно, три из них, действительно – чудеса света, находятся совсем рядом с Вами, но, как говорили древние: «Otium post negotium (Отдых после дела)». Денис Анатольевич, Вы – старший машины, командуйте.
Откладываю наши внутренние разборки на потом, ибо есть вполне обоснованные подозрения, что инициатива не поставить меня в известность о некоторых нюансах сценария встречи исходила не от генерала и академика, а от разгильдяя – ефрейтора и пиджака – майора, и по привычке командую водителю:
– Заводи!
Сидящий за рулем вохровец, ехидно улыбнувшись, но отвечая при этом исключительно по уставу: «Слушаюсь, Вашбродь», нажимает на педаль и, практически беззвучно и плавно набирая скорость, наш сухопутный «Наутилус» въезжает на территорию Института. Хотя, все же шума хватает. Полугусеничный руссо-балт, в который пересел барон Врангель, и санитарка с денщиком и багажом Великого Князя успешно громыхают и гудят на разные лады.
Михаила Александровича, его адъютанта и ординарца разместили в том же княжеском тереме, в котором ранее проживал генерал Келлер. Кстати, он и теперь занимал комнату по соседству с номером Великого Князя.
Последующие два дня пролетели в одно мгновение. Пока гости отдыхали с дороги и проходили углубленную диагностику, в кабинете Павлова мы уже, наверное, в сотый раз, оговаривали ход предстоящей беседы с Великим князем. Мы – это наша великолепная тройка попаданцев, ротмистр Воронцов, доктор Голубев, и, прибывший в качестве артиллерии особой мощности резерва главного командования, отец Александр. Правда, перед этим была проведена еще одна блиц-встреча, на которой его высоко- и просто превосходительство, старательно пряча улыбки «покаялись» в своем розыгрыше и торжественно поклялись «впредь согласовывать со мной свои планы», за что были милоситво мною прощены не отходя от… кофейного столика в кабинете.
Определенные наработки по ходу разговора уже были. За основу решили использовать моё раскрытие, которое, было сопряжено с использованием святой воды в качестве тестирования тогда еще прапорщика Гурова на предмет возможной связи с нечистой силой. Но помимо апелляции к высшим силам, в качестве убойных аргументов решили использовать малоизвестные факты из жизни семьи Романовых конца 19 – начала 20 века.
И здесь полностью реабилитировались за свое хулиганство и внесли неоценимый вклад ефрейтор Александров и майор Тимин. Первый, играя в «ЧГК» и обладая отменной памятью, хранил в памяти массу исторических фактов из различных источников, начиная от «СПИД-инфо» и заканчивая энциклопедией «Британика». А Тесла, обладая большим жизненным опытом и кругозором, с детства увлекался романами Пикуля, а начиная с проклинаемого периода «гласности» и до конца 90-х проштудировал, что называется «с карандашом», мемуары Великой Княгини Ольги Александровны и иных членов семьи Романовых и их близкого окружения. Вначале эти два знатока составили список интересных и даже, говоря современным языком, очень личных фактов, имеющих отношение к Михаилу Александровичу, а затем генерал Келлер, несколько лет бывший в свите его Императорского Величества и знавший придворный мир с изнанки, и ротмистр Воронцов, имеющий допуск к информации, поступавшей по линии жандармского Корпуса, попытались, используя метод бритвы Оккама, оставить в нем только ту информацию, которую можно было объяснить исключительно послезнанием. Определенную лепту внесли Павлов и доктор Голубев, ибо в академических и врачебных кругах постоянно циркулирует целое море сплетен и слухов в особенности о высокопоставленных особах.
Наконец, все было готово к решающему разговору. За это время Михаил Александрович успел поверить в возможности Института и даже пройти несколько лечебных процедур, которые несколько улучшили его состояние. В общем, говоря словами опять-таки одного Гайдаевского героя – «Клиент созрел».
Оставалась одна маленькая деталь – необходимость нейтрализовать излишне любопытных спутников Великого Князя, в особенности – ординарца. Но и здесь, Иван Петрович оказался на высоте. Найдя у господ Врангеля и Суконтона массу недугов, с которыми может справиться исключительно такой специфический раздел медицины, как винотерапия, он организовал им выдачу «препаратов» за счет заведения и без какого-либо ограничения. Оба барона с увлечением отдались процессу выздоровления, и посвящали этим процедурам практически все светлое время суток, иногда даже прихватывая и поздние вечерки.
Сегодня днем генерал Келлер, квартировавший рядом с Великим Князем, подтвердил, что необходимость открытого разговора назрела. Михаил Александрович, который отличался острым умом и длительное время жил в Европе, был поражен тем, что увидел и прочувствовал, и поэтому по вечерам стал задавать массу вопросов. Да и ко мне, как к спасителю его племянницы и боевому офицеру, захватившему в плен германского генерала, о котором ходило достаточно много слухов, у Великого Князя возник устойчивый интерес.