БП
Шрифт:
– Не все так просто, как Вы думаете… Среди тех, кто поддерживает идею масонства, есть и вполне приличные люди, считающие, что их деятельность идёт во благо народа.
– Ага, как говорится, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным.
– Наверное, Вы правы… Но перейдем к сути дела. Департамент полиции пытается следить за деятельностью масонских лож, но… Позвольте процитирую по памяти: «Масоны – тайная организация, работающая над ниспровержением существующего в России строя род прикрытием всевозможных обществ – просветительских, оккультных, благотворительных. Что делает их практически неуязвимыми для полиции так как юридически невозможно доказать их преступный умысел». Это – из аналитической
На сегодняшний день нам известно о существовании сорока масонских лож в стране. Только в Петрограде их семь, или восемь. Основные поставщики кандидатов в вольные каменщики – Судебная палата, где-то около пятидесяти человек, профессура Петроградского технологического института, в частности, двоюродный брат генерала Рузского и другие учебные заведения столицы.
В общей сложности, по косвенным данным, требующим дальнейшей проверки, активных масонов сейчас около четырёх сотен. Но, повторюсь, это – так сказать, нижнее и среднее звено. Причём, по партийной принадлежности там собрались все, начиная от кадетов и заканчивая эсерами и большевиками из РСДРП.
– Петр Всеславович, насколько я понимаю, обычными способами этой шушере хвост не прижать. – Кажется, я начинаю понимать, куда клонит собеседник. – Ещё ни одна презумпция невиновности, или депутатская неприкосновенность не смогли остановить пулю в полёте. Только хотелось бы иметь досконально проверенную информацию. Чтобы потом мальчики кровавые в глазах не мельтешили.
– Само собой, Денис Анатольевич, но это нелегко и требует времени. Хотя, мы успешно над этим работаем… Буквально неделю назад в Петрограде на квартире у господина Степанова, члена ЦК кадетской партии, депутата Государственной Думы, а также директора правления Южно-Русского горнопромышленного общества и прочая, собралась интересная компания, прозаседавшая два дня. Это – адвокаты Гальперн и Керенский, профессор Рузский и другие господа, являющиеся масонами, как мы предполагаем, достаточно высокого градуса. Более того, из Москвы к ним на встречу приехали князь Урусов и бывший председатель второй Государственной Думы, один из основателей партии конституционных демократов господин Головин. Наши аналитики считают, что там проходил всероссийский съезд масонов с целью выработки программы дальнейших действий.
– Простите, Петр Всеславович, но откуда такая подробная информация? – У меня не получается скрыть своего удивления.
– «Дети Священной дружины», как Вы нас поэтично назвали, тоже не сидят без дела. – Улыбается в ответ Воронцов. – А, учитывая, что отдельный корпус жандармов создавался именно для борьбы с такими вот тайными обществами, установить наблюдение за интересующими нас людьми не составляет особого труда. Тем более, что у каждого порядочного человека есть кухарка, лакей, дворник, который знает практически все о жильцах своего дома, и все они не прочь немного заработать… Помилуй Бог, никакой вербовки! К прислуге того же Степанова подкатывали конкуренты-горнопромышленники, например. Ну, не буду утомлять излишними деталями…
Если быть кратким, моё мнение – нужно начинать чистку не снизу, от простых «учеников», затем выходить не Мастеров и Венераблей, а сверху… Тем более, судов с присяжными и адвокатами, как я понимаю, не предвидится. Я предлагаю разворошить этот муравейник. И начать со столь неполюбившегося Вам господина Гучкова, одного из основателей и руководителей Военной ложи. Плюс к этому – планируемая акция в отношении князя Урусова, он тоже не самая маленькая фигура. Но её мы проведем сами в Москве. И не столь жёстко. Нам нужна информация, и его светлость ещё предоставит.
– Полиграф, а потом тайная комнатка с «музыкой»? – Интересуюсь из чистого любопытства.
– Не только. Иван Петрович нашёл интересную штуку. Называется… скополамин, кажется. Проверяли, вроде бы работает. Человек говорит правду и только правду.
– Господи, на ком же Вы это зелье испытывали? – Притворно ужасаюсь услышанному. – Неужели на ни в чем неповинных людях?
– Да, только эти люди засланными казаками оказались. Все им хотелось узнать, что же тут в Институте у нас происходит.
– А нельзя ли и нам немного такого зелья? Для допросов в полевых условиях.
– Вряд ли, Денис Анатольевич, нужно опытным путём подбирать оптимальную дозу, потом ещё какой-то укол делать. Если хотите, доктор Голубев подробно все объяснит. А пока давайте вернёмся к господину Гучкову. Я полагаю, что внезапная кончина одного из руководителей Военной ложи, через которую, скорее всего, и планируются активные действия против Государя, вызовет достаточный переполох. Ну, а перлюстрацию и слежку за остальными фигурантами мы обеспечим… Давайте вернёмся к разговору позже, вон Александр Михайлович уже идёт обратно.
– Да, господа, это впечатляет! – Тесть от увиденного находится в хорошем расположении духа. – Начало грандиозное! И, что интересно, мужики работают на совесть, не из-под палки. В наше время это – довольно большая редкость.
– Ничего удивительного, Александр Михайлович. – Воронцов снова ослепительно улыбается. – Они же потом здесь и будут работать. Так академик Павлов им обещал. И зарплату им назвал. В дополнение к этому в деревне его же стараниями откроется фельдшерский пункт и начальная школа для детишек.
– А не слишком ли это рискованно и накладно? – Тесть сразу настораживается. – В убыток себе работать не будем?
– Александр Михайлович, это – ещё один из многочисленных экспериментов Ивана Петровича. А деньги найдутся. Знаете, сколько платят светские львы и львицы за разные там оздоровления и омоложения?..
Дальнейший разговор с Воронцовым продолжить удалось только поздно вечером. И если по способу проведения акции разногласий не возникло, то некоторые особенности, предложенные мной, вызвали у него определенные сомнения из-за кажущейся сложности. Но потом, по зрелому размышлению, Петр Всеславович согласился, что резон в этом есть и обещал подключить к мероприятию все возможности питерских коллег и «дружинников»…
…
Этот город невозможно не любить. Вот кончится эта грандиозная заваруха, обзываемая Германской войной, плюну на всё, возьму Дашеньку с ребятенком, соберу всех своих ребят – Анатоля, Валерия Антоновича, Сергея Дмитрича Оладьина, Михалыча, Егорку… Всех-всех… И – сюда! Походить по Невскому, полюбоваться на Исаакиевский собор, поплавать по каналам… Но это все потом… после войны…
…И кажется, что я на берегах Невы Уже почти вот скоро три столетья. Я помню всех – и мёртвых, и живых, Тех, кто сейчас на том и этом свете… … Помню я, когда лебеди плыли По канавке, по Лебяжьей, Помню ветры метельные, злые Над Сенатскою однажды… … Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит…