БП
Шрифт:
Равнодушный взгляд скользит по редеющей череде прохожих, не особо задерживаясь даже на откровенно расхристанном студенте в форменной шинельке. Роли философов, даже для стражей порядка, вовсе не чужды…
А играющий роль пьяненького, слегка сгорбленного, или лучше сказать согбенного, студента, от одного вида которого хочется брезгливо скривиться, нимало не обращая внимания на окружающих, шествует по улице, поглядывая на прохожих и что-то бормоча себе под нос. Какую роль он играет для себя – непризнанного философа, гения-марафетчика, или Бог весть кого еще, неясно, но для прохожих его роль раздражающего фактора является однозначной. Взгляд студента ненадолго задерживается сквозь стекло
Увы, но во всей столице нет ни одного петербуржца, кто узнал бы этого молодого человека, а те, кто его действительно знает, если бы очень хорошо постарались, то, может быть, и распознали бы в нем прапорщика Федорова, бывшего студента-горняка, кавалера двух Георгиевских крестов и медали «За храбрость»… Вадим качественно отыгрывает свою роль…
Да и в городовом, пожалуй, не каждый смог бы узнать тоже георгиевского кавалера, зауряд-прапорщика Федора Астафьева, позывной «Котяра»…
Неподалеку, в арке дома крутился один из дворников, одетый в пальто, чистый передник, с большой овальной бляхой на груди и даже со свистком на шее. Если убрать почти недельную щетину на пропитой морде, да и саму ее отмыть от свекольного взвара, то в нем можно узнать прапорщика Дмитрия Ивановича Остапца, тоже героя, тоже кавалера и прочее, прочее…
В большом красивом доме на другой стороне улицы, на пыльном чердаке, среди старых и ненужных вещей, напротив слухового окошечка с аккуратно вытащенным стеклом, замер ещё один актер этого спектакля – переодевшийся в купленный на толкучке поношенный пиджачный костюм капитан Гуров, командир 1-го отдельного Нарочанского батальона специального назначения. У этого актера зрителей нет, более того, они ему категорически противопоказаны. Он, установив охотничью винтовку Маузера на самодельные деревянные сошки, терпеливо ждет дебюта в своём личном ангажементе…
На первом этаже этого же дома, в маленькой каморке, щедро заливает дворника водкой по самую маковку некий очень радушный господин, в котором точно никто не узнал бы Аполлинария Андреевича Белова, штаб-ротмистра пятого отделения Штаба Отдельного корпуса жандармов (наблюдение за деятельностью жандармских управлений по политическому розыску и производству дознаний), человека с огромным опытом оперативной работы.
Да… Роли, роли, роли…
К подъезду ресторана плавно подруливает представительное авто. Водитель, гордо вскинувший подбородок от собственного осознания высокой миссии – личного водителя такого господина, степенно подкатывает и останавливается у тротуара напротив парадных дверей, напрочь игнорируя какие-либо приличия и очередь извозчиков, дожидающихся легкого ночного заработка.
Спустя несколько минут гренадерского вида швейцар с огромной седой бородищей, олицетворяющий величественное достоинство, отворяет массивную дверь и вытягивается во-фрунт. Из распахнутой двери, галантно пропуская вперед даму, вальяжно выходит ОН, – Победитель, Цезарь, будущий вершитель судеб человеческих, любимец женщин, дуэлянт и авантюрист. Ох, и непроста роль облеченного Властью. Даже если ты только и умеешь, что «руками водить», а отыгрывать надо убедительно, чтобы не оказаться в другой, менее уважаемой роли. Чем выше залезешь, тем большее количество живых игрушек зависит от тебя и тем интереснее ими играть. До конца отыгрывая свою главную роль, полный вальяжный господин не спеша двигается к услужливо распахнутой шофером дверце авто…
В тот самый момент, когда «Вершитель судеб Отечества» двинулся к автомобилю, страж закона вдруг замечает непорядок – двигающегося обратно той же вихляющей походкой студента, и резво приступает к принятию мер по искоренению потенциально опасного элемента. Роль у него такая, ничего тут не попишешь. Швейцар хмыкает, свысока взирая на это, – для него все ж какое-никакое развлечение. А что до своей роли, так чем величественнее ты себя ведешь на этом месте, тем более тебя воспринимают лакеем. И просто, и не надо во исполнение своих обязанностей суетиться и унижаться, даже перед этой вот непростой шишкой. Достаточно открыть дверь и притвориться неподвижной статуей. Уж явно у того, кто сейчас прошествовал мимо, так не получится перед более высоким чином. Придется, небось, покрутиться, как вот тому же городовому.
Юнец, видя направляющегося к нему городового, резко разворачивается и задает стрекача. Городовой, исполненный праведного негодования, придерживая шашку, заливисто свистит в свисток и припускает за студентишкой…
Конечно же, все присутствующие – и вальяжный господин с дамой, и водитель и швейцар, не говоря уж о немногочисленных прохожих-зеваках, находящихся в том момент на проспекте, с интересом наблюдают за разыгравшейся комедией. Что делать, – старинная русская забава, ведь интересно же, догонит легавый студента или не догонит…
И именно поэтому, никто впоследствии так и не смог вспомнить, откуда донесся звук выстрела и в какой момент голова вальяжного господина лопнула, как спелый арбуз, от попадания в неё девятимиллиметрового кусочка свинца, разогнанного раскаленными пороховыми газами до сумасшедшей скорости…
Член Государственного Совета Российской империи, лидер партии «Союз 17 октября», особоуполномоченный Красного Креста на фронте, председатель Центрального военно-промышленного комитета, бывший председатель Государственной Думы, будущий автор и организатор дворцового переворота и несостоявшийся военный и морской министр планировавшегося Временного правительства России Александр Иванович Гучков прекратил свое бренное существование… Роли сыграны, спектакль окончен. Занавес и продолжительные аплодисменты…
«…Всё позади, – и КПЗ и суд. И прокурор и даже судьи с адвокатом. Теперь я жду, теперь я жду куда, куда меня пошлют. Куда пошлют меня работать забесплатно…»Тьфу, блин!!! Прицепилась же песенка Высоцкого… Одно хорошо – всё действительно позади. Ну, по крайней мере, этот этап нашей жизни… Винтарь скинули Аполлинарию Андреевичу, отошли четко по плану. Я приехал на квартиру в сопровождении сурового «стража порядка» Федора на извозчике, Остапец с Вадимом тоже успели проскочить на Васильевский как раз перед разводом мостов.
Третий час ночи… Дмитрий Иванович уже успел начисто соскоблить свою небритость и отмыться от свекольного настоя, Вадима отправил смывать дурно пахнущий образ вольнодумца-студента, Котяра застилает белье на кроватях и диванах, где вновь прибывшие будут ночевать. В печке-голландке весело догорает порезанная на лоскуты полицейская форма и моя пиджачная пара…
Все при деле… Пока мужики приводят себя в порядок, я накрываю на стол. Свежий хлеб, сало, соленые огурцы, картошка в мундире. Режу луковицу, открываю банки тушняка, расставляю стаканы, разливаю припасенную водку. Ничего, мне не трудно товарищей уважить после боевого выхода. Им посерьезней поработать пришлось.