Брачные игры чародеев
Шрифт:
— На вашем месте я бы напрочь отсекла все прежние порочащие вас связи и зажила достойной жизнью. Без колдовства и прочих недостойных делишек. И стала бы приносить пользу обществу! — заявила домомучительница.
Я метнул в нее полный праведного гнева взор.
— Скажите, а какую пользу обществу приносите вы? — спросил я. Вот так мы умеем — прямо в лоб.
Но этого было недостаточно, чтобы смутить Гарнию. Большая угловатая женщина (не баржа в платье, но все-таки) только рассмеялась. Ее смех вызвал массовый исход мурашек на моей спине.
— И вы до сих пор ничего не поняли? — прогремела
— Что вы такое мелете? — простонал я.
Ну вот, еще одна сумасшедшая!
— Это отрывок из моего пророчества, — скромно пояснила Гарния. Кажется, она даже покраснела.
— Из вашего… чего?
Мне это слышится, слышится, слышится… ничего этого нет!..
Ведя содержательный разговор, я потихоньку отползал в сторону. Правда, в какую именно, сказать не могу, да и не суть важно. Было одно желание — оказаться подальше от Гарнии, блеск глаз которой мне все больше и больше не нравился. Я уже не говорю про содержание странных речей. Они казались мне выходящими за рамки… даже если сказать «за рамки здравого смысла», то это не отразит глубину того смятения и страха, что меня охватили.
«Надо срочно рвать когти, — подумал я. — На побережье! За сотни миль отсюда! Подальше! А там… там купить домишко, тихий такой, в медвежьем углу, и отгородиться от мира…»
Гарния сурово поглядела на меня.
— Вы что, ваше сиятельство, не верите?
— А? Чему я не верю? — Я замотал головой, ища пути к спасению.
Домомучительница стояла в дверях, значит, ближайший выход — окно. Стоит лишь сделать сильный рывок, пружинисто оттолкнуться от пола и сигануть прямо через стекло. А там — спасение… Нет, не получится. У меня нет сил для пружинистых рывков, к тому же я никогда не пробивал самим собой стекла и рамы, и, думаю, это довольно неприятно для изнеженного аристократического тела.
Да и потом, между мной и ближайшим окном, прямо в центре гостиной, расположилась самая настоящая аномалия. Я мог видеть ее и отчасти чувствовать органами чувств, которые обычно имеются у потомственных магов. Аномалию оставил после себя портал Вольфрама. Он перекорежил локальное время и пространство, и теперь, видимо, мне придется самолично наводить здесь порядок.
Ну, старый негодяй, погоди!
Вывод: вариант с бегством через окно отпадал.
— Не хотите ли вы сказать, ваше сиятельство, что я занимаюсь недостойным делом? — поинтересовалась Гарния, заметив, куда направлен мой взгляд. Две ее монструозные брови сошлись на переносице.
— О нет, я ни в коем случае не хочу этого сказать! Что вы! — осталось
«Боги и демоны! — подумал я. — Моя домоправительница — сивилла!»
— То-то же. Когда-нибудь мой скромный труд станет достоянием общественности, — сказала Гарния, мечтательно поглядев в потолок. — Может быть, найдутся те, кто оценит его по достоинству… Не корысти ради затеяно это дело, но для просветления нравов…
О да, после девы о трех головах, пяти грудях и семи хвостах нравы в Эртилане, безусловно, просветлятся.
Я икнул.
— Вы знаете мое отношение ко всему этому, — продолжила Гарния. — К вашим занятиям магией и прочему!.. Но я смиряюсь со своей участью, ибо это есть мое предназначение… если вы, конечно, понимаете, о чем я говорю…
— Но я же чародей, а не сапожник! Я не могу не заниматься магией! — взвыл я.
Гарния всегда пропускала этот аргумент мимо ушей, чем серьезно потрясала основы моего разума. Недалек тот час, когда они дадут серьезную трещину.
— Лучше бы вы были сапожником, — покачала головой домомучительница. — Тогда польза от вашей деятельности была бы несомненна. — Словно величественная карета, в которой ездит сама королева, Гарния развернулась, чтобы проследовать своим маршрутом. Но остановилась, чтобы довести до моего сведения: — Я не буду убирать этот беспорядок. В нем слишком много вашей дрянной магии.
Она оставила меня сидеть с открытым ртом и вылупленными глазами. С тем выражением лица, которое, по мнению Гермионы Скоппендэйл, мне очень подходит. «Сразу видно, — говорит эта милая девушка, — что с тебя взятки гладки».
Я немного посидел на полу, но затем нашел в себе силы встать. Мне определенно требовался отдых: часов восемь спокойного, глубокого сна. Лишь после этого я смогу хоть как-то мыслить и соответствовать высокому званию волшебника. Сейчас же моя голова напоминала пустую тыкву, которую срочно требовалось пристроить на подушке.
Леопольды Лафеты Третьи подождут. В конце концов, они в плену у своего дедули, а не у какого-нибудь незнакомого злодея.
Аномалия? Да пес с ней! Гарния сюда не сунется — чар она боится, а посторонние в гостиную не заходят…
Я начал восхождение на второй этаж, и мне удалось достичь вершины, на которой располагалась моя спальня. В бюро у меня хранилось зелье со снотворным эффектом — для особых случаев. И вот к бутылочке с этой коричневой терпкой бурдой я и присосался. Зелье подействовало быстро. Закупорив окно и задернув шторы, Браул Невергор грохнулся на кровать, ужиком юркнул под одеяло и уснул.
5
Я замычал, попробовал оказать сопротивление, но не тут-то было. Чьи-то решительные руки вцепились мне в плечи и трясли, трясли, трясли. Чего они добивались? Чтобы из меня вылетела душа?
Мычание я сменил на стон, чувствуя, как безвозвратно уходит магия снотворного зелья.
— Браул! Браул! Браул!
Голос вроде бы знакомый. Возможно, я когда-то слышал его.
Я вяло попытался объяснить, что сплю и просто не в состоянии ни что реагировать. Не прошло. И не могло пройти, потому что особа, каким-то образом попавшая в мою спальню, отличалась твердым характером.