Брачные игры

Фэйзер Джейн

– Оставить твои вещи в комнате для гостей? – Сара помедлила у закрытой двери на втором этаже. – Пру в своей гостиной.

– Да, спасибо, детка. Пойду поздороваюсь с ней. – Честити улыбнулась и поспешила дальше к двойным дверям в конце коридора.

В ответ на стук дверь распахнулась, и она очутилась в объятиях сестры.

– О, я так рада, что ты здесь! – воскликнула Пруденс, втаскивая ее в прелестную гостиную, примыкавшую к супружеской спальне. – Я поссорилась с Гидеоном.

– Сара уже рассказала. – Честити расстегнула пальто, готовясь выслушать аргументы сестры, прежде

чем выступать в роли миротворца. – Из-за мужчины, не желающего содержать ребенка.

– Иногда мне кажется, что Сара слышит больше, чем. следует, – заметила Пруденс, с виноватым видом поправляя очки. – Наверное, мы слишком свободно разговариваем в ее присутствии.

– Она достаточно умна, чтобы не делать ошибочных выводов, – успокоила ее Честити, – и не стесняется спросить, если чего-то не понимает.

Пруденс улыбнулась:

– Ты права. Гидеон всегда откровенен с девочкой, и нельзя, чтобы с моим появлением их отношения изменились.

– Вот именно, – согласилась Честити, повесив пальто на спинку обтянутого гобеленом стула. – Итак, что случилось?

Пруденс подошла к графину с хересом, стоявшему на столике между высокими окнами с бархатными шторами янтарного цвета, задернутыми на ночь. Наполнив два бокала, она протянула один сестре. Честити взяла свой бокал и опустилась на диван, скрестив ноги и выжидающе глядя на Пруденс. Она привыкла к роли сочувствующего слушателя, которому сестры изливали душу.

Пруденс сделала глоток и начала:

– Гидеон взялся защищать одного типа, который отказывается содержать ребенка, рожденного вне брака его бывшей любовницей. Значит, Гидеону придется подвергнуть сомнению моральные устои женщины, ее мотивы. Он надеется доказать, что она руководствовалась исключительно жадностью. Вначале преднамеренно забеременела, чтобы привязать к себе мужчину, а теперь пытается разрушить его брак и карьеру.

Честити поморщилась. В таких вопросах она всегда полностью соглашалась с сестрой. Любая другая точка зрения просто не укладывалась в головах сестер Дункан.

– Неужели Гидеон и вправду верит тому, о чем говорит?

– Вряд ли. Просто он готов взяться за любое дело, которое кажется ему интересным и бросает вызов его профессиональным качествам, независимо от того, виновен его подзащитный или нет. – Пруденс покачала головой с нескрываемым отвращением. – Гидеон говорит, что если он будет браться только за те случаи, которые удовлетворяют моим нравственным принципам, мы окажемся на улице.

Честити не могла не рассмеяться.

– Извини, – возразила она. – Но ты должна признать, что он недалек от истины. Если бы он позволил нам подвергать экспертизе каждый предложенный ему случай, исходя из наших представлений о добре и зле, то остался бы без клиентов.

Пруденс неохотно улыбнулась:

– Я не настолько непрактична, чтобы не понимать положение дел, просто он задел меня за живое.

– Могу себе представить. – Честити сделала глоток хереса. – Кон собиралась прийти пораньше?

Пруденс бросила взгляд на часы, стоявшие на каминной полке.

– Скоро появится. Самое позднее в семь часов, так что у нас будет время обсудить дела до прихода гостей.

– В таком случае

пойду переоденусь к обеду, пока ее нет. – Честити встала. – Кстати, можно позаимствовать у тебя золотистую шаль? Она прекрасно сочетается с моим зеленым платьем.

– Конечно. И тебе понадобится лента для волос такого же оттенка. Надо будет поискать что-нибудь подходящее, когда я буду одеваться. Не хочешь принять ванну? Я пришлю Бекки помочь тебе.

– Нет, я мылась утром и предпочитаю одеваться сама, – отказалась Честити. – Не думаю, что я смогла бы привыкнуть к услугам горничной.

– О, ты удивишься, насколько быстро привыкаешь к таким вещам, – заверила ее Пруденс. – Вот подожди, пока сама не окажешься в подобном окружении.

Честити с улыбкой покачала головой и направилась в комнату для гостей, где Сара оставила ее вещи. На умывальнике стоял кувшин с горячей водой и высилась стопка махровых полотенец. Она распаковала саквояж, дивясь той легкости, с которой ее сестры привыкли к роскоши, предоставленной им богатыми мужьями. Впрочем, едва ли она вправе упрекать их в чем-либо после долгих лет балансирования их семьи на грани разорения. Ведь пришлось постепенно отказаться от маленьких удобств, которые они имели при жизни матери, пока лорд Дункан не лишился последней рубашки по вине графа Беркли. Ей самой, однако, заботы горничной казались обременительными. Слава Богу, она пока еще в состоянии одеться без посторонней помощи.

Спустя минут двадцать Честити вернулась в гостиную сестры, застегивая на ходу манжеты. Когда она закрыла за собой дверь, из спальни показалась Пруденс в вечернем платье из серого шелка с убранными в пышный узел каштановыми локонами.

– Обожаю твое платье, – восторженно воскликнула Пруденс. – В нем оттенок зеленого изумительно сочетается с твоими волосами, Чес. Иди сюда, я закреплю ленту. – Она ловко вплела золотистую ленту в рыжие кудри сестры, а затем набросила ей на плечи шаль того же цвета. – Ну вот, ты чудесно выглядишь. Впрочем, как всегда. – В ее светло-зеленых глазах мелькнуло беспокойство. – Ты похудела, Чес.

– Пожалуй. Я заметила, что платье стало чуточку свободным. – Честити с довольным видом разгладила складки ткани. Ниже всех сестер ростом, она была более склонна к полноте, чем высокая Констанс или худощавая Пруденс. – Наверное, потому что перестала объедаться пирожными.

Она приподнялась на цыпочках, разглядывая свою прическу в зеркале над каминной доской.

– Кого ты пригласила для меня на сегодняшний вечер? – поинтересовалась она, послюнявив палец и пригладив дуги бровей, изгибавшихся над ореховыми глазами.

– Родди Бригема. Ты довольна? – обеспокоенно спросила Пруденс.

– Конечно. С ним легко разговаривать, и мы всегда получаем удовольствие от общества друг друга, – успокоила ее Честити.

– Что-то я не слышу особого энтузиазма! – воскликнула Пруденс.

– Извини. – Честити с улыбкой повернулась к сестре. – Мне нравится Родди и приятно, что мы с ним обходимся без лишних формальностей. – Она помолчала, устремив на сестру иронический взгляд. – Но, хотя он трижды делал мне предложение, я не ищу мужа, так что не питай напрасных надежд.