Брачные контракты
Шрифт:
Высокое крыльцо, тяжелая дубовая дверь, покрытая воском или маслом и тщательно натертая. По обе стороны крыльца занесенные грязным городским снегом клумбы. По центру мягко поблескивает медный круг с цифрой двенадцать. На плетеном шнурке – молоточек с медной головкой – им принято стучать по медяшке, но у нас есть ключ.
Два высоких стрельчатых окна по бокам от двери освещают мрачноватый холл. Прям на против входной двери – массивная лестница, ведущая на второй этаж. Этот дом – для солидной публики. Здесь нет ковриков и половичков, зато есть тяжелые дубовые панели до середины стен. Две большие
Мы с любопытством поднимаемся на второй этаж, притихшая кир Лисса и я, обе чувствуем себя чужачками в этом месте. И мебель, и шторы, и резные перила лестницы не признают нас. Дом пока спит в ожидании новых хозяев.
Второй этаж в половину меньше по площади, но и здесь есть ванная комната, отгороженный ширмой туалет – без унитаза, дыра в большой керамической подставке для ног, но с блестящей цепочкой, которую можно дернуть и посмотреть, как шумит спускаемая вода. Под серьезным взглядом кир Лиссы я дергаю – я уже и забыла, как это здорово – водопровод! Две спальни и кабинет, просторный, с двумя окнами, с солидным дубовым шкафом, где стоят несколько десятков печатных книг. С отличной лампой на столе.
Оставаться долго мы там не решились – казалось, что в дом скоро вернуться хозяева. Меня смущало только одно – это явно не жилище пожилой женщины.
– Кир Лисса, а давайте зайдем в соседнюю часть?
– Как можно, кир Стефания?!
– Кир Лисса, я думаю, что эту часть дома раньше сдавали. А вот жила тетя Лотта, скорее всего, в соседнем, одиннадцатом въезде. И, возможно, мальчик сейчас так и живет там. Если я соглашусь принять наследство, то и досмотр одиннадцатого въезда будет на мне. Так что мы вполне в праве поинтересоваться, что там и как.
– Вы так думаете?
Я утвердительно киваю головой. Медленно, как будто неохотно, кир Лисса поднимается за мной на соседнее крыльцо и, взяв в руки молоточек, негромко стучит по круглой медяшке.
Глава 43
Дверь нам открыла пожилая горничная с несколько брюзгливым лицом.
– Добрый день. Я хотела бы увидеть кируса Антера.
– Дак померши он… Еще полгода назад померши… - она смотрела на нас несколько недоуменно.
Кир Лисса испуганно прикрыла рот рукой.
– Стоп! Мне кажется, мы говорим о разных людях. Мне нужен молодой Альб кирус Антер, ребенок. Ему около трех лет всего.
– Ой, простите, уважаемая кир! Я-то решила, что вы папеньку его разыскиваете! Проходите, сейчас я приглашу кир Джему, она все и решит. Проходите, давайте я накидочки приму…
Кир Джема оказалась пожилой, несколько суетливой дамой. Лет шестьдесят пять, не меньше и сперва встретила нас настороженно. Но поняв, что мы не просто интересуемся маленьким Альбом, а хотим узнать, как он устроен и, возможно, стать его опекунами, мгновенно смягчилась.
– Давайте, любезные киры, я прикажу чаю подать. Посидим и поговорим спокойно.
Этот дом уже явно обжитой и приспособленный для нужд хозяев. Зал не роскошен, но уютен и по-дамски богат подушечками, салфетками и безделушками. Видно, что тетя Лотта жила на порядок лучше, чем ее брат. Пока горничная накрывала стол, я успела оценить и качество фарфора, и элегантное серебро, и дорогую скатерть.
Все это время мы молчали, присматриваясь друг к другу и вежливо улыбаясь. Наконец горничная вышла и закрыла дверь…
Судьба явно не слишком баловала маленького кируса Альба. Четыре года назад тот самый пьющий сын тети Лотты, совершенно внезапно и как-то нелепо быстро женился на нищей девице-сироте. Что его подвергло к этому – совершенно непонятно. Но поскольку он стал несколько воздержаннее в выпивке, то кир Лотта на девицу готова молится была.
Она забрала к себе непутевого сына с той квартиры, где он пропивал свое наследство после смерти отца. Довольно успешно, надо сказать пропивал – дом напоминал не жилище, а берлогу. Девушка, кир Мина, воспитывалась у каких-то дальних родственников, была скромна, нетребовательна и почтительна. Кир Лотта даже собиралась написать завещание так, чтобы у нее осталась небольшая вдовья доля, случись что. Но увы, быстро забеременев, бедняжка умерла родами. Младенца, к счастью, выходили. Но кируса Альба-отца со дня похорон больше никто не видел трезвым.
Кир Лотта махнула на него рукой и, отселив его назад, в его собственный дом, занялась внуком. Примерно полгода назад кирус скончался от остановки сердца, дом и все его имущество ушло за долги. И смерть его очень подкосила кир Лотту. Она стала чаще посещать храм, плохо спала и ела, очень похудела, ну и вот…
Кир Джема утерла слезы маленьким носовым платочком.
– Простите за такой вопрос, кир Джема, а вы кем приходитесь кир Лотте?
– О, я сестра ее покойного мужа.
– И вы все это время заботились о малыше?
– Нет, просто месяц назад уволилась нянька Альба – получила наследство где-то в рейте и уехала домой. А нанять новую мы уже не успели.
– Вы поедете в рейт вместе с малышом?
– Нет, зачем же? У меня в Рикберсе есть свой въезд, туда я и вернусь. Конечно, он несколько скромнее дома кир Лотты, но вполне удобен. За столько лет мы с ней так сроднились… Бедная, бедная Лотта…
И она снова утерла слезы…
Малыша Альба мы увидели примерно через пол часа. Пухленький и недовольный, он капризничал и не хотел пить молоко, хотя горничная стояла у него над душой и уговаривала:
– Очень вкусное молоко, кирус Альб! Вы только попробуйте!
Но неумолимый кирус тряс темными кудряшками и отворачивал моську от красивой расписной чашечки.
– Понимате, с тех пор как не стало кир Лотты и нянька уехала, он стал несколько капризен – извиняющимся тоном произнесла кир Джема. – А так, он хорошо воспитанный и милый мальчик.
Кир Лисса решительно встала, забрала молоко у горничной и мягко улыбнувшись сказала:
– Почтенный кирус Альб! Мне кажется, что вы зря капризничаете! Я лично видела, как туда добавляли ложечку меда. Думаю, это очень сладкое молоко.