Брачный контракт кентавра

Донцова Дарья

– Лампа, ты не разбираешься в современном мире! Жаль, что не нашла времени прийти на кулинарное состязание. Там такие обалденные вкусности были. Торт из безе, украшенный фигурками животных! «Тирамису» с желе! «Наполеон» с фейерверком! Мой кексик смотрелся убого, я забилась в самый дальний угол, когда его представляли.

– Неужели твои одноклассницы такие умелые кондитерши? – поразилась я.

Лиза воткнула иголку в подлокотник кресла.

– Перестань издеваться! Машка Короткова, которой Гран-при вручили, сахар от соли не отличит, у них в

доме полно прислуги, которая дочери хозяев все на стол подает. Мать Коротковой заказала торт в кондитерской «Лермонтовъ», там суперские вещи делают. А ты от меня отмахнулась, даже слушать толком не стала. Когда я о конкурсе сообщила, что в ответ от тебя услышала? Мол, пеки кекс, рецепт простой, и продукты все есть. И знаешь, что директриса сказала, когда мне грамоту давала?

Я покачала головой.

– Нет!

– Вот и радуйся, что не слышала, – загундосила Лиза. – Взяла наша директриса бумажонку и завела: «Дети, грамотой поощрим Романову. У нее нет отца, семья испытывает материальные трудности, но Лиза не пожалела чуть-чуть денег, чтобы смастерить это… э… Лизонька, как называется твой… м-м-м… пирожок? Он настоящий или из пластилина?» Представляю, что она выдаст, увидев завтра мою куклу!

Лиза отшвырнула нечто, более всего напоминавшее кривой мешок, и зарыдала.

Я попыталась утешить горемыку:

– Спокойно, сейчас сделаем лучшую на свете Барби.

– Из чего? – взвилась девочка. – У куклы должно быть шикарное платье, и волосы на голове, и обувь, и драгоценности!

– Завтра прямо с утра поеду в магазин и…

– Лампа, – остановила меня Лизавета, – утром поделку надо сдавать!

Я испустила горький вздох. Почему бы девочке не начать нервничать вчера? У нас бы тогда имелся в запасе целый день. Вот только делать замечание впавшей в истерику Лизе бессмысленное дело, надо постараться ей помочь. Но мне в голову, как назло, не приходило ни одной конструктивной мысли.

– Чего ревешь? – заорал Кирюша, всовываясь в столовую. – Опять из-за Ромки Воскобойникова сопли развесила?

– Дурак! – вспыхнула Лиза и убежала, не забыв по дороге пнуть его по коленке.

– Ой! – взвыл Кирик. – Лампудель, ты видела? Она меня лягнула! Со всей добротой! Вот меня бы за такое ты отругала! Почему Лизке все разрешают?

– Кто такой Роман Воскобойников? – спросила я.

Кирюшка захихикал.

– Идиот из параллельного класса, весь такой гламурный, с маникюром. Лизка по нему страдает, но никаких шансов у нее нет. Воскобойников только с теми дружит, кто чем-то выделился, типа звездой стал, на простых он не смотрит.

Я села в кресло.

– Теперь понятно.

– Что? – спросил мальчик.

Узнав о желании Лизаветы сшить самую красивую куклу, Кирюшка презрительно фыркнул:

– Вот дура! Ну глянет на нее Воскобойников разок, и чего?

– Мы с тобой понимаем глупость происходящего, – согласилась я, – а Лизе очень горько.

– Ну так сделай ей игрушку, – предложил Кирик.

– Подходящих заготовок под рукой нет, а магазины закрыты. Да

и не настолько я умелая, чтобы за короткий срок сшить шедевр, – пришлось признаться мне.

– Погоди! – подпрыгнул Кирюша. – Есть гениальная идея. Не шевелись, никуда не уходи.

Я послушно осталась сидеть в кресле. Не прошло и пяти минут, как мальчик, весело напевая, примчался назад и сунул мне деревянного человечка высотой примерно тридцать сантиметров.

– Откуда он у тебя? – спросила я, разглядывая фигурку: голова без лица и волос, овальное туловище, руки-ноги прикреплены к нему на шарнирах.

– Кто-то подарил, – сообщил Кирик, – полно идиотов, обожающих выпендриваться. Статуй называется «Человек свободный». Подойдет?

– Он очень страшный, – поежилась я. – Без глаз, носа, рта… И одежды нет…

– Ну ё-моё! – подпрыгнул Кирюша. – Основа имеется, нарядить урода легко.

– Во что? Где взять платье? – приуныла я.

Кирюша закусил нижнюю губу. Потом вдруг заорал:

– Знаю!

– Тише, – шикнула я, – все спят.

Из чистой вредности мальчик решил поспорить:

– Лизка в комнате ревет.

– Если разбудим Сережку, он так заревет, что мало не покажется, – отбила я подачу.

– Помнишь, тетя Лена Гусева оставляла здесь зимой своего чи-хуа-хуа? – чуть понизил голос мальчик.

– Вредное животное… – содрогнулась я. – И кличка у него с претензией – Виконт. От еды «аристократ» отказывался, пришлось чуть ли не на коленях стоять и упрашивать капризника слопать ложечку за общее здоровье.

– А еще тетя Лена приволокла тогда чемодан псовой одежды, – заговорщицки шептал Кирик. – Виконт на ночь надевал пижаму, днем рассекал по дому в спортивном костюме, на прогулку натягивал пальто. Размерчик мерзостного пса, как у этого Буратино. Ну, делай выводы!

Я кивнула.

– Идея украсить, как ты выразился, Буратино вещами из обширного гардероба Виконта могла бы быть удачной, но – маленькая незадача: Лена увезла шмотки.

– Крэкс, фэкс, пэкс! – запрыгал Кирюша. – Опля! Вы ответили на все вопросы, получите миллион. Смотри во все гляделки…

Перед моим носом закачалась крохотная шубка устрашающей красоты. Некогда мех принадлежал кролику, очевидно, белому, потому что неведомый скорняк окрасил шкурку в истошно-розовый цвет, приклепал к ней изумрудно-зеленый бархатный воротник, усеянный стразами, пришил атласные завязки и две пуговицы, уверенно изображающие брильянты.

– Жесть страхолюдская, – бурно радовался Кирилл, натягивая образчик собачьего «от кутюр» на Буратино. – Воскобойников в восторг придет! Он бы сам такую шубенку напялил, да маловата, однако. Ну, зацени результат?

Я восхищенно зацокала языком.

– Сидит как влитая.

– Суперская кукла! Пошли, покажем Лизавете! – приказал Кирюша.

Мне пришлось остудить его пыл:

– Небольшая деталь – у красотки нет лица.

– Ерунда, – походя решил и эту проблему Кирюша, – мама отлично рисует, утром дадим ей фломастеры, мигом справится.