Брак по-эмигрантски
Шрифт:
— Это не твоё дело! Не суйся, когда тебя не спрашивают! Я недоволен! Я оч-ч-чень недоволен!!!
Гости должны были прийти с минуты на минуту, а мне хотелось домой и плакать. Красиво хлопнуть дверью и проучить неблагодарного я не могла, поскольку очутилась так далеко от дома, что надо было добираться машиной. Вызывать такси и ехать одной из этого района — тоже небезопасно, об этом я хорошо была наслышана. Я почувствовала себя в ловушке, и меня затрясло.
Гарик оборвал крик на полуслове, подбежал к окну и высунул голову наружу. Хорошо, что погода испортилась, и сильный
— Прости меня, дорогая, хорошая, прости меня, забудь, я был не прав.
«Ну что скандалить, — вздохнула про себя я, — у человека день рождения! Пусть зовёт кого хочет! Надо было мне выступать!»
Я погладила седую щёточку его волос.
— Вставай, гости сейчас придут, а ты еще без рубашки. Иди одевайся!
Циля и Нина пришли с мужьями. Мужа Нины, огромного, толстого и флегматичного, я уже знала, а мужа Цили видела впервые. В лице его было что-то от коршуна. Он был похож на злого колдуна из «Лебединого озера».
Гости шумно и горячо поздравили Гарика, обошли меня, как пустое место, и сразу направились к столу.
— Гарик, что же ты хвастался домашней кухней? — насмешливо взвизгнула Нина. — Пока что на столе одни закуски из магазина!
— Не беспокойтесь, — подала голос я, — остальное на плите и в духовке. Садитесь за стол, я всё подам!
Настроение было испорчено окончательно. Застольная беседа не клеилась. Мужчины без тостов пили водку, одну рюмку за другой. Циля и Нина перешёптывались, переглядывались и перехихикивались. Я молча подавала и убирала, поглядывая на именинника, который пил и хмелел всё больше и больше. Когда гости наконец-то ушли, Гарик был совсем пьян.
Я мыла посуду, а Гарик сидел за столом, курил и ворчал:
— Ты думаешь, я не видел, как они с тобой обращались? Я всё видел! Я всё понимаю! Они считают, что ты — блядь, потому что живёшь со мной! А они хуже тебя, потому что они — скрытые бляди! Нинка-то наша! Королева сраная! Со всеми спала-переспала и до замужества и после! И с мужем сто раз из-за своего блядства разводилась, но он её пожалел! А теперь они гордые, они при мужьях! Цилька-стерва — тоже блядь, весь дом об этом знает, а я особенно! Что она тут выделывала, пока её муж десять лет в отказе сидел! Недаром, когда он приехал, она вырядилась, причёску сделала, на аэродром поехала его встречать! Дура! Он к ней даже не подошёл! В ногах у него валялась! Он сначала в упор её видеть не хотел, а потом сломался, куда ему деваться? Ни языка, ни работы, а Цилька с квартирой, устроенная, при деньгах! Вернулся к ней. А что толку? Живут все друг с другом как враги, а перед тобой выдрючиваются! Бляди — они бляди и есть!
— Ну, ладно, кончай базар! — оборвала я поток пьяного откровения. — Чёрт с ними со всеми. Пойдём лучше спать, я дико устала!
В спальне Гарик вдруг набросился на меня и стал больно мять, щипать и рвать моё тело руками. Лицо его было жуткое, с сатанинской, садисткой, кривой ухмылкой.
— Прекрати! — закричала я, отбиваясь. — Прекрати сейчас же! Что это на тебя нашло? Как ты себя ведёшь? Хамство какое!
Гарик весь сжался, съёжился, как от удара, лицо его вмиг стало жалким и обиженным. Он свернулся калачиком и моментально уснул, а я еще долго лежала и плакала в темноте, не заметив, как на полу всхлипе провалилась в сон.
Утром я проснулась от того, что Гарик гладил меня по щеке и целовал, чуть прикасаясь губами.
— Я вчера буянил? — прошептал он, целуя меня в мочку уха.
— Не буянил, дебоширил, — поправила я.
— Перепил. Так расстроился, что они тебя обижают, что пил и пил. И вот напился. Сволочи они, не обращай внимания!
— Я домой хочу.
— Поедем. Сейчас соберём всё вкусное и поедем к тебе.
Мы быстро оделись, запаковали остатки пиршества в кастрюли и коробки.
— Гарька, снеси что-нибудь маме, — предложила я.
— Не надо. Ты же её не знаешь. Скажет, зачем мне ваши объедки, и ещё больше обидится.
— Ну, как знаешь, — устало отмахнулась я, — поехали.
Так печально прошло пятидесятилетие Гарика, которого я так ждала и потратила на него столько сил.
ДОЧКА
Многие думает, что мы с мамой живём вдвоём. Но друзья и родственники знают нашего третьего полноправного члена семьи, которого мы с мамой очень любим, холим и лелеем. Это наш кот Киса.
Бабушка так и говорит:
— Хорошо бы хоть один день пожить у вас котом!
Когда мы только приехали, по всему нашему дому бегали мыши. Говорят, у нас жил китаец, который их разводил в клетке и любил как домашних животных.
Одни любят собак, другие — кошек, а китаец любил мышей. Однажды он поссорился со своим отцом, и тот назло, чтобы наказать грубияна-сына, выпустил из клетки его любимых мышек. С тех пор мыши заполонили дом, прыгали из духовок, а в нашей квартире нахально бегали по комнате у нас на глазах.
Терпение мамы лопнуло.
— Лучше жить с котом, чем с мышами!
Гуляя, мы как-то раз зашли в зоомагазин. В большой клетке копошились маленькие новорожденные котята. А один, серенький, залез на голову другому, одной лапой держался за прут клетки, а другую протягивал и жалобно пищал. Мама посмотрела на него с такой жалостью, что продавец, хороший психолог, тут же схватил котёнка за шиворот и посадил его маме на пальто, как брошку. Теперь котёнок орал прямо маме в ухо.
— Что вы делаете? — возмутилась мама. — Сейчас же уберите его!
Продавец опять схватил котёнка и хотел его снять с пальто, но не тут-то было! Котёнок впился когтями намертво, орал во всё горло, оторвать его было просто невозможно.
Пришлось маме заплатить и идти домой с орущим на всю улицу котёнком на плече.
Дома, теперь уже наш по праву, кот утихомирился, слез с пальто и стал гоняться по квартире, прилипая хвостом ко всем липучкам, расставленным для мышей. Каждый раз, чтобы освободить несчастного, приходилось ножницами отстригать шерсть, прилипшую к липучке, пока пушистый хвост не превратился в голый и розовый, как у крысы.