Брак по-эмигрантски
Шрифт:
У Гарика была огромная коллекция магнитофонных записей с какими-то дурацким лекциями: «Как стать богатым», «Как любить», «Как разговаривать с женой», «Как правильно питаться». При этом он мало с кем дружил, говорил, что очень беден, жены у него никогда не было, а его любимой едой были сосиски и жареная курица с макаронами.
Гарик верил в мистику, читал книги всяких шарлатанов о колдовстве и гаданиях и с удовольствием их пересказывал. Он очень гордился тем, что живёт на 13-м этаже, любил повторять, что сам его выбрал, когда
Про себя Гарик любил говорить, что поскольку он родился под знаком Льва, а Лев — царь зверей, то он, Гарик, тоже царь, вернее король. Нашему Гарику больше нравилось считать себя королём. Он так и вещал: «Я — король, а вы — моя свита!», — и при этом препротивно ухмылялся.
Если верить, что «глаза — зеркало души», то душа у Гарика была неприглядная, так как глазки его были на редкость противными. Маленькие, тускло-коричневые, кругло припухшие и очень близко посаженные. Но когда он занавешивал их дорогими очками с дымкой, этого было не видно.
По-моему, он был злой и жадный, но мама называла все его выходки холостяцким чудачеством и всерьёз не принимала. Дома она бывала всё меньше, варила, жарила и потом таскала кастрюли Гарику, который на меня обычно смотрел настороженно, ожидал подвоха, а иногда просто с раздражением, но держался, вслух ничего не говорил.
В мой день рождения Гарик со мной даже танцевал. Но при этом он так откровенно собой любовался, сложив свои пухлые губки сердечком и выделывая ногами кренделя, так вкруговую вихлял бёдрами, подбоченясь и прижимая полу пиджака, как испанка придерживает юбку, исполняя фламенко, что я еле сдерживалась, чтобы не заржать!
Друзей у Гарика почти не было. Вернее, был один. Леонид Ильич Паприков. Имя сочетание очень смешное, но на самом деле Паприков был настоящий бандюга. Огромный, всегда грязный. До приезда в Америку он сидел в тюрьме и был там «паханом», о чём Гарик рассказывал с непонятной гордостью. В Америке Паприков не работал ни одного дня, и на что жил — непонятно. По всей вероятности, от безделья Паприков любил философствовать, а Гарик его с удовольствием цитировал.
— Леонид Ильич сказал, — подняв тощий указательный палец, важно произносил Гарик и делал многозначительную паузу. Потом цитировался очередной бред, в основном, о женщинах, какие они все хапуги или дуры. Даже мама при этом морщилась, а Гарик злился, что мы не восхищаемся, как он.
Кроме бандита Паприкова, у Гарика была любимая соседка Циля. «Длинноносая каракатица», — мысленно окрестила её я. Когда бы мы ни встретились, она тут же начинала рассказывать невероятные истории про всех вокруг. Знакомясь с нами, он ехидно сказала:
— Здравствуйте, я всё про вас знаю!
— А я никогда вас раньше не видела! — ничуть не смущаясь, улыбнулась мама, а меня всю просто передёрнуло!
Гарик за глаза называл каракатицу «врунья» и «дура», но тем не менее с удовольствием ходил к ней обедать. Нас с мамой она невзлюбила с первого взгляда, а мама была сама любезность, как будто ничего не видела.
Когда заговорили о Гавайях, куда мама собралась ехать с Гариком, я как-то растерялась. Первый раз в жизни я оставалась совершенно одна. Это то, о чём я мечтала, но радости почему-то не было. Ладно, думала я, пусть съездит. Поживёт с ним вдвоём, увидит, что он за фрукт!
МАМА
Мы с Гариком сели в самолёт, и настроение поправилось. Шутили, болтали, смеялись. С Гариком всегда было о чём поговорить, и первые шесть часов полёта пролетели незаметно.
Во время пересадки мы встретились с Галиной и Виктором. Виктор поздоровался со мной сквозь зубы, смотрел мимо меня и разговаривал только с Гариком. Галина улыбалась губами, а её чёрные немигающие глаза цепко меня схватили и ощупали. Я рассчитывала на более тёплый приём и внутренне сжалась.
В самолёте Гарик, Галина и Виктор не умолкая, разговаривали, а я сидела как чужая, делая вид, что читаю. «Люди давно не виделись, соскучились, а потом всё будет по-другому», — уговаривала я себя, но это мало утешало.
Мы поселились в отеле, в центре небольшого городка. Вечер решили провести вместе. С первой минуты интересы и настроения оказались разными. Галина и Виктор хотели экономить на еде и ходить по магазинам. Гарик, наоборот, при виде магазина приходил в ярость, зато предпочитал ужинать как человек. В виде компромисса пошли ужинать туда, куда хотел Гарик, чтобы погулять по главной торговой улице. За едой Галина и Виктор, обращаясь ко мне, обиженно и раздражённо жаловались на дороговизну. Я молчала.
На прогулке друзья Гарика шныряли в каждый магазин и пропадали на полчаса, а мы ждали на улице, причём Гарик зверел на глазах и своё неудовольствие выплёскивал на меня. Хотя мне тоже очень хотелось поглазеть на диковинные товары, я не осмелилась даже об этом заикнуться. В отель вернулись усталые и издёрганные.
На следующий день всей компанией поехали на Пирл-Харбор. Гарик ушёл с Виктором, Галина куда-то делась, я бродила одна по гигантскому кладбищу. Было тошно. Я устала и решила посидеть. Подойдя к скамейке, увидела Галину и села с ней рядом.
— Странный человек Гарик, — ни с того ни с сего произнесла Галина, — кого я ему только не сватала. У меня такие чудесные подруги, все одинокие, одна лучше другой. Больше всех я люблю Таньку. Была бы она сейчас здесь, как бы было хорошо! Так нет! Всё ему не нравилось! То это не так, то другое! И вот, здрасьте! Выбрал! Вот смотрю на тебя и никак не могу понять, что он нашёл в тебе такого, чего не было в моих подружках! Танька — та просто красавица!
— Извините! — резко сказала я, встала и ушла бродить дальше.