Брак по-сицилийски
Шрифт:
Она хотела, чтобы он выслушал ее, ее требования, и уж никак не хотела провоцировать физический ответ.
Не хотела?
Сердце заколотилось, она чуть не задохнулась, когда Чезаре закрыл ее рот поцелуем — горячим, голодным, зовущим, не оставляющим возможности не ответить.
Неподвластно ей отозвалось ее тело, она забыла свои намерения и хотела только, чтобы это не кончалось, отчаянно хотела этого человека, как никогда еще никого и никогда.
Она жадно отвечала на его поцелуи, вцепившись пальцами в темную массу его волос, ее тело
Огонь. Эта женщина настоящий, сжигающий огонь.
И Чезаре хотел расплавиться в ее пламени. Он желал, страстно желал потеряться в этом аду вместе с ней.
Он еще сильней прижался к ее губам и вновь распустил ее волосы, чтобы погрузить свою руку в это душистое шелковое чудо. Другая рука неустанно двигалась по телу Робин, трогая, гладя, лаская его изящные изгибы. Чувствуя ответную дрожь, он поднял подол платья, и его рука опустилась ниже.
Девушка тяжело задышала, когда рука Чезаре коснулась обнаженной кожи над чулками. Ее дыханье вырвалось коротким вскриком, потому что его рука легко проникла в ее шелковые трусики, нашла центр ее желанья, трогая и гладя там.
Чезаре чувствовал, как она расцветает и раскрывается ему. Продолжая целовать Робин, мужчина перенес вторую руку с волос на спину, нащупал и расстегнул длинную молнию платья, которое соскользнуло и легло облаком вокруг ее ног. Он сразу положил руку ей на грудь — размер груди идеально подходил его ладони — и теперь легонько, большим пальцем гладил сосок.
Робин находилась как будто в наркотическом сне с того самого момента, когда его губы коснулись ее губ. С этой вулканической страстью, которая сжигала ее весь вечер, бороться было нельзя. Она еле дышала, когда Чезаре прекратил целовать ее в губы и, наклонившись, взял в рот отвердевший сосок, трогал его губами, зубами, забирал в рот поглубже, а вторая рука продолжала ласкать ее между ног.
Ее дыхание стало стоном, она двигалась в древнейшем ритме, крепко прижимаясь к нему и ощущая сотрясающее землетрясение внутри. Потом вдруг случилось освобождение, прошло напряжение и пришло счастливое блаженство, блаженство…
Лучше бы оно никогда не кончалось.
Глава шестая
Можно ли выйти с достоинством из этой ситуации? — с болезненным смущением думала Робин, придя в себя несколькими секундами позже.
Нет, уже невозможно, после такой полной потери контроля над собой. И к тому же на ней были только трусики, чулки и туфли, а Чезаре остался в брюках и рубашке.
Никак нельзя сказать, что он выглядел собранным и аккуратным: рубашка расстегнута — это ее пальцы, которые искали соприкосновения с его плотью; волосы всклокочены оттого, что ее руки наслаждались их густотой; пылающие от возбуждения и неудовлетворенного желания щеки.
Желания, не удовлетворенного ею.
В интимной жизни, Робин это определенно знала о себе, она не была эгоистична. Джил не мог упрекнуть ее в недостатке физического внимания к партнеру.
Но Робин не могла припомнить, чтобы она когда-либо так необузданно, так самозабвенно отвечала мужу.
— О чем ты думаешь? — хрипло спросил Чезаре, нарушая тишину.
— Что я впервые в жизни оказалась в таком неловком положении, — честно ответила она.
— Неловкое положение? — повторил Чезаре. Он немного отступил, глядя на нее: взлохмаченные волосы, сверкающие глаза, слегка распухшие от его поцелуев губы, напряженная после его ласк грудь и заметная свобода в руках и ногах, которая говорила о недавнем возбуждении и освобождении. — Ты прекрасна, Робин, — уверил он. — Так как мы фактически муж и жена, я хотел бы, чтобы ты меня так ненавидела каждую ночь всю нашу совместную жизнь.
— Вы уверены после… после этого… что я выйду за вас замуж? — она подняла с полу платье и прикрыла им свою обнаженную грудь.
Чезаре чувствовал — она снова готова вовлечь его в спор, но его неудовлетворенное тело так болело, что он не хотел и не мог отвечать.
Он наклонил голову:
— Предлагаю сказать вашему отцу, что мы поженимся, как только сможем получить разрешение.
— О, вы предлагаете, да? — саркастически переспросила Робин, натягивая и застегивая платье.
— Да, я предлагаю, — с нажимом повторил Чезаре, состояние тела не улучшало его настроение.
После случившегося они должны были бы отправиться в постель и закончить начатое. Но, судя по выражению лица Робин, этого не случится.
Не важно. Он сможет наслаждаться этой потрясающе чувственной женщиной до конца жизни. Несколько дней или недель можно и потерпеть; ожидание только сделает достижимое слаще…
— Во всяком случае, похвалите хотя бы мой нестандартный подход, Робин, — довольно мрачно выговорил он.
— У меня нет желания вас хвалить, — насмешливо ответила она.
— Даже то, какой я внимательный любовник?
— Очень опытный, вы хотите сказать? — Робин покраснела, вспомнив о своей реакции.
Может, она покраснела не только по этой причине? Возможно, она смущена тем, что не была внимательна к нему?
— У меня были другие отношения, как и у вас, — ответил Чезаре.
— У меня был лишь один мужчина, — поправила она. — Я никогда… То, что сейчас… Такого никогда не случалось, и не случилось бы… Я должна идти, — неожиданно почти беззвучно прошептала она.
Они планировали все иначе, но после происшедшего Чезаре не сопротивлялся ее уходу.
Ему, без сомнения, предстояла бессонная ночь.
Хотя ему осталось некоторое сладкое утешение — слова Робин о том, что у нее был единственный любовник — ее бывший муж.
Это был сюрприз, очень приятный сюрприз. Ее несдерживаемая реакция на его ласки позволяла ему думать, что Робин примет его как мужа значительно скорее, чем она сама считает.
— Хорошо, Робин, я не возражаю.
— Вы не можете разрешать или запрещать мне, Чезаре, — сердито сказала Робин. — Боже, какой вы самонадеянный человек. Ухожу, потому что хочу. И не думайте, что можете управлять мной с помощью физических удовольствий. Нет, не можете, — с неприязнью добавила она.