Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы
Шрифт:
Существовал строгий порядок, определяющий, когда, с кем и на какое время новобрачная могла уйти в гости в свой родительский дом. Первое посещение его — првичи, површђане, првиште, првиjенче, виђење — могло быть в соответствии с местными традициями только через определенное число дней (через 8, 15 дней, через 3 недели, в первый праздничный день и т. д. после свадьбы). Замужняя дочь могла гостить в доме родителей один или несколько дней, а могла и более длительное время, как, например, в Черногории, где она оставалась 10–15 дней. По истечении первого года замужества она могла гостить и дольше. Когда дочь шла в гости к родителям, ее сопровождал муж или кто-либо из его родственников. Во время этих посещений вновь обменивались дарами (сладости, кофе, яйца, мыло). Очевидно, обычай, предписывающий обязательное посещение молодой своего дома и разрешающий ей пребывание там какое-то время, связан с пережитками уксорилокального брака.{359} Эти обычаи
Р. Иванова, Л. В. Маркова
Болгары
Вторая половина XIX — начало XX в. — это завершающий период становления буржуазных отношений в болгарском обществе, который начался в XVIII в., еще при османской власти. После освобождения Болгарии в 1878 г. (а некоторых ее южных областей в 1912 г.) этот процесс значительно активизировался. Однако позднее вступление на путь капиталистического развития и ряд неблагоприятных экономических и политических факторов и обусловили то, что Болгария осталась преимущественно аграрной страной с господством мелкобуржуазной собственности. Крестьяне составляли подавляющее большинство ее населения (80 %). В деревне до конца XIX — начала XX в. сохранялись еще достаточно полно формы традиционной бытовой культуры, в том числе и развернутая форма свадебного ритуала. В данной главе речь пойдет о браке и формах его заключения у сельского населения Болгарии, в основном у крестьян.{360}
Источником для настоящей работы послужили, прежде всего, многочисленные описания народных болгарских обычаев и представлений, связанных с браком, а также обрядов, сопровождающих его заключение. Их публикация началась еще в эпоху болгарского национального возрождения (З. Княжеский, Г. С. Раковский и др.){361} и была продолжена и позднее, в особенности на страницах серийного издания «Сборник за народни умотворения, наука и книжнина», основанного в 1889 г. (с 1912 г. выходит под названием «Сборник за народни умотворения и народопис»). Ценный материал о традиционных воззрениях на брак, об обычаях его заключения и семейных взаимоотношениях содержится в собраниях норм обычного права, среди которых на первом месте стоят фундаментальные публикации С. Бобчева и Д. Маринова.{362} Первый свод сведений о болгарской народной свадьбе принадлежит М. Арнаудову.{363} Над изучением брака и семьи крестьян в буржуазной Болгарии работали С. Бобчев, В. Балджиев, И. Хаджийский и др. X. Вакарелский раскрыл функции свадебных обряди песен.{364}
В НРБ ведется систематический сбор нового материала и его изучение в Этнографическом институте, Институте фольклора, Институте музыки Болгарской академии наук, в университетах. Брак и семья буржуазного периода освещены в работах Р. Пешевой, Г. Георгиева, И. Георгиевой и др. Большой вклад в изучение народной свадьбы внес С. Генчев. Р. Иванова изучает болгарскую свадьбу как целостность ритуальных действий и словесного фольклора, уделяет внимание ее семантике. Н. Кауфман исследовал музыкальную сторону свадебного обряда.{365}
Здесь указаны лишь важнейшие работы по исследуемой нами теме. Опираясь на результаты исследований в этой области, используя письменные и архивные источники, мы привлекаем также наши полевые материалы.
Брак считался в болгарском народе непременным этапом на жизненном пути человека, без вступления в который мужчина и женщина не могли стать полноценными членами общества. Говоря о женитьбе, иногда употребляли выражение «выйти в люди».{366} На представлении об обязательности брака основывался обычай хоронить юношей и девушек в венчальной одежде, со свадебным знаменем и пр., как бы проводя покойных через этап брачной жизни.{367} Помочь детям вступить в брак и создать свою семью считалось первейшим родительским долгом.{368} На несумевших вступить в брак смотрели иронически, насмехались над ними в глаза и за глаза, подчас и в родной семье. Больше язвили в адрес парней, поскольку они и их родители выступали активной стороной в заключении брака. С точки зрения крестьянской этики проявление инициативы в устройстве семейной жизни дочерей считалось предосудительным.{369}
Вступление в брак было предпосылкой для создания новой семьи, через которую человек патриархального села входил в общество. По народным представлениям, важнейшей семейной и социальной обязанностью человека было продолжение жизни семьи и родственной линии, поэтому дети должны были рождаться в браке. Из этого вытекало отношение к бездетности как к несчастью и, с другой стороны, резкое осуждение внебрачных связей. Бездетные супруги усыновляли детей. Девушка, родившая ребенка, подвергалась публичному позору и остракизму. Существовало поверье, что за этот «грех» понесет кару все село: будет эпидемия, мор скота, неурожай, стихийное бедствие. Внебрачные дети в исследуемый период не имели прав на наследование. Все это достаточно сдерживало нарушение норм общения между полами, а если они изредка и случались, то держались в тайне. Забеременевшая девушка старалась избавиться от плода или рожала тайно, а затем подкидывала ребенка на церковный двор в надежде, что его возьмут бездетные люди или церковное настоятельство позаботится отдать его на воспитание.{370} Вместе с тем источники конца XIX — начала XX в. указывают на преодоление в более развитых районах Болгарии этих негуманных взглядов и обычаев: были случаи жалоб девушек властям на обманувших их мужчин, которых принуждали выделять средства на воспитание ребенка или жениться на его матери, а женатых — взять ребенка в свою семью.{371} Юридически алиментные обязанности были утверждены лишь в 1930-е годы.{372}
Брачная жизнь у болгар начиналась, как правило, в доме отца молодого или его прародителей, если семья была сложной. С выделом создавшейся семейной ячейки обычно не торопились по экономическим соображениям и в силу устоявшейся традиции. Супруги могли прожить в родительской семье мужа и до конца своей жизни, если он был членом задруги, которая делилась путем сегментации.
При отсутствии в семье сыновей одна из дочерей после замужества оставалась в родительском доме. Зять-примак (зет на къща, зет на привод и др.) как бы замещал сына в функции продолжения рода тестя: принимал его фамильное имя, исполнял обычаи его семьи, в том числе и символизирующие принадлежность к данной семейно-родственной линии (наречение детей именами тестя, тещи и их родни, чествование дня покровителя исполнение ритуальных обетов и т. п.). Но положение примака в семье и обществе было ниже, чем у женатого сына, а жена его, напротив, чувствовала себя самостоятельнее. В примаки шли обычно бедняки или переселенцы, не имевшие родни на новом месте, репутация которой считалась вернейшей гарантией репутации жениха.{373}
Характер брачного союза несет в себе черты семейной организации и развивается в русле общих с ней тенденций. Условия заключения брака как важнейшего события в жизни семей, из которых происходят молодые, фокусируют многие особенности внутрисемейных отношений, систему ценностей семьи, ее этикет и пр. А поскольку семья всегда — хотя и в разной степени на разных этапах общественного развития — является открытой подсистемой общества, способы заключения брака в известной степени зависят и от характера связи семьи со средой непосредственного общения, от ее положения в обществе в целом.
Крестьянская семья болгар в прошлом была производственной, а также социальной микроячейкой с развитой функцией социализации человека. Главным образом в ее рамках происходило воспитание в детском и юношеском возрасте, получение трудовых навыков на основе опыта старших. Велика была роль семьи в материальном обеспечении жизненного опыта для ее молодых членов: сыновья наследовали землю, скот, рабочий инвентарь и обеспечивались жильем; дочерям выдавалось приданое, состоявшее из одежды и вещей для обзаведения дома. Разница в материальном обеспечении сыновей и дочерей объяснялась правилом наследования средств производства по мужской линии, а оно, в свою очередь, вытекало из основного вклада мужчин в хозяйство семьи. Из понятия о пользовании землей как основания для владения ею, что характерно для докапиталистических отношений собственности,{374} вытекало представление о том, что земля — достояние всей семьи, точнее, ее мужской части. Земля, по обычаю, наследовалась последовательно по поколениям, в каждом поровну между братьями. Из семьи выделялись лишь женатые, обычно уже имевшие детей, в порядке их старшинства.{375} Таким образом, брак как необходимая ступень в жизни человека имел реальную материальную основу.
Иерархия женской половины семьи также основывалась на поколенно-возрастном членении, но любая женщина одного родственного ранга с мужчиной социально была ниже его. Костяком внутренней структуры семьи выступал мужской линидж. Мужчины же представляли семью (в лице ее главы) перед внешним миром.
В производственной и общественной жизни семья была связана с сельской общностью, хотя собственно общинные связи уже разрушались. Слабооснащенное хозяйство периодически нуждалось в помощи коллектива в труде и в быту. Семья находилась также в кругу родственных связей: по мужской линии они основывались на наследовании недвижимости, родового имени, культурных символов семейно-родственной общности, на трудовой и иной взаимопомощи; по женской — на духовной поддержке и также на взаимопомощи в труде (более в домашнем), в подготовке к семейным торжествам и т. д. Неудивительно, что родственники и соседи принимали активное участие в празднично-обрядовой жизни семьи.