Брак
Шрифт:
– Сняли острые симптомы, – перебил парень, шмыгнув носом, – и выписали. Сказали – жить буду.
Ким глянул на Хому, а тот пожал плечами.
Вот ведь чудеса...
Белобрысый ковырнул ложкой серую медузу. Глаза мальчишки подозрительно заблестели.
Лазарет был его спасением...
– А почему ты здесь? – Ларго разломил ковригу. – Ты же за сто десятой закреплён.
– М-меня к вам в у-усилиение п-послали. – Бедолага всхлипнул, и слёзы побежали по бледным щекам. – В-вместо Бугая. А вас… А вас…
– А нас направили вниз... – глухо пробормотал Ким. Он хотел успокоить и ободрить несчастного парня, но
Штольню боялись все: бывалые каторжане, новички и даже надсмотрщики. Последние туда даже не спускались – функцию контроля выполняли парализующие чипы, вшитые в запястья заключённых. Там, далеко внизу, зэков ждали мрачные, лишённые света и воздуха коридоры, узкие забои, пропитанные разъедающим внутренности релидиевым излучением, и радиоактивная пыль, что обжигала кожу, точно кислота.
Ни одна бригада ещё не вернулась из этого ада в полном составе...
Штольня всех нас похоронит...
– Будешь? – шикнул Хома, протягивая крохотную пилюлю.
Ларго мотнул головой.
– Зря. – Бывший медбрат проглотил наркотик и закусил ковригой. – Расслабился бы перед спуском.
– Постараюсь не напрягаться, – выцедил Ким и помрачнел: ко всем бедам, свалившимся на него, добавлялась клеть – скрипучая железная махина с насквозь проржавевшими прутьями. Каторжане набивались туда, точно сардины в консервную банку, и клеть, покачиваясь, везла обречённых на минус пятый ярус. Каждый такой спуск становился для Ларго серьёзным испытанием. Как Хоме удалось подметить этот его страх, оставалось загадкой. Сначала Ким всерьёз напрягся – узнай кто о его слабости, бед не оберёшься. Однако бывший медбрат держал рот на замке и всякий раз во время спуска становился рядом. Так, чтобы Ларго в любой момент мог опереться на его плечо.
Хороший всё-таки Хома парень. Жаль, что наркоман.
Сигнал к построению взвыл, сотрясая стены.
– Пора, – чужим голосом прохрипел бывший медбрат и поднялся первым. Глаза его затуманились.
– Пора, – кивнул Ким и бросил взгляд на Лео. Парень побледнел до синевы, и губы его дрожали.
Штольня всех нас похоронит. Кто-то не вернётся назад...
Глава двадцать седьмая
Рррррашх! – кирка высекла искры. Рррррашх! Снова искры, а толку чуть. Чёрт. Нужен отбойник. Ларго попытался встать половчее, но треснулся головой о каменный свод. Проклятье! Встать тут в полный рост мог только карлик. Или гном. Как те цверги из древних сказок. Ким вытер пот со лба и поправил каску с фонарём. Луч света дёрнулся, разрезая кромешную тьму забоя. Мучительно хотелось сорвать респиратор и вдохнуть полной грудью. Но нельзя. Нельзя. Один такой вдох, и пиши – пропало.
Ларго отбросил бесполезную кирку и вскинул левую руку. Браслет учёта показывал тройку. Плохо. До нормы ещё семь тонн. Но это ещё полбеды: на экране второго браслета высвечивалась стройная единица. Проклятье! Без отбойника никак.
Ким опустился на карачки и пополз, словно крот: иначе из чёртовой норы не выбраться. Надо сделать паузу, – решил он. – Попить, отдышаться и отобрать у Хомы отбойник. Глядишь, и дело двинется.
Штрек освещался мощными фонарями, но всё равно казался тёмным. Мрачный гулкий тоннель без конца и края. Здесь, на минус пятом, его пересекало более двадцати коридоров. Одни вели к забоям, другие в тупики, третьи… Третьи обросли легендами. Кто-то говорил, что там живут чудовищные плотоядные черви размером с трамвай. Ещё ходил слух о кровожадных мутантах, в которых превратились канувшие
***
На раздаче харчей стоял Лео. Он один из всей бригады не разделся до пояса, и даже нацепил передник. Вот ведь…
– Детектив Ким! – Паренёк приветственно взмахнул половником. – Перерыв?
– Угу, – буркнул Ларго, стягивая респиратор.
– Вот. – Лео смочил тряпку в чане с технической водой. – Держите.
Ларго благодарно кивнул и принялся оттирать ладони. Тряпка стала чёрной.
– Ну как…там? – Мальчонка подал кружку, и Ким осушил её одним глотком.
– Хреново. У меня тройка, а тебе единицу зачли.
Двойник Альбера Нея сник.
– Не горюй. – Ларго избавился от каски и тряхнул головой. Пот лил ручьями, оставляя на губах солоноватый привкус. Спину ломило. – Наверстаем.
– А если нет?
То в ход пойдут парализующие чипы...
– Наверстаем, говорю. – Он плюхнулся на перевёрнутое ведро, служившее стулом. – Полсмены впереди. Вот только отбойник заберу… Кстати, где Хома? В забое ещё?
– Нет, – парень мотнул головой. Волосы у него отрастали быстро. Жёлтые и мягкие, как цеплячий пух. – Он… ну… отошёл… ну… это…
– Ссать я ходил. – Наркодилер вынырнул из ближнего коридора. Тощий торс блестел от пота, штаны съехали по самое не хочу. – Обед скоро?
– Скоро. – Лео принялся разливать по мискам жидкий суп.
Каторжники потянулись к полевой кухне. Все, как один, чумазые и мокрые, они выползали из нор и, шатаясь, ковыляли к самопальному столу: грандиозному сооружению из поддонов, носилок и дырявых жбанов. Зэки снимали респираторы. Жадно дышали. Пили. Всё больше молчали: на разговоры не осталось сил.
Ларго угрюмо жевал. Лео подсунул ему часть своей порции, и Ким не стал отказываться: парень поступил правильно.
И я поступил правильно, – думал он. – Только это может плохо кончиться. И для Лео и для меня.
Впереди ещё целых полсмены!
Ким бросил взгляд на товарищей по несчастью. Бригада у них разношерстная: кого только нет!
Вон рыхлый мягкотелый Макс – жуликоватый чиновник-взяточник. А рядом – хмурый и волосатый, похожий на питекантропа Жорес. Он занимался разбоем на шестой автостраде. Хома попал на каторгу за торговлю наркотой, Лео обвиняли в разглашении конфиденциальной информации. Пупок и Гнус – мелкие воришки. Солёный Том держал кадровое агентство, привлекал туда молоденьких ребят, а потом продавал их попки состоятельным извращенцам. А вот Перец... Плечистый рослый тип сидел во главе стола, развалившись на самодельном стуле, как на троне. Лицом бывалый зэк напоминал бульдога, а сложением – медведя. Перец мотал срок за двойное убийство и слыл настоящим отморозком. Два года каторги превратили его в злобного психопата. Агрессивного, непредсказуемого и жестокого. Правда, киркой он орудовал отменно.
Перец перешёптывался со своими прихвостнями, кивая в сторону Лео, флегматично почёсывал яйца и сально хмыкал.
Наивный белобрысый юнец ничего не замечал: как ни в чём не бывало, он убирал со стола грязные миски и складывал в жбан с технической водой.
Нехорошо... – подумал Ким, мельком глянув на Перца. – Ох, нехорошо...
Быть беде...
Перерыв закончился. Пришло время возвращаться к работе, и каторжане неохотно поднимались со своих мест. Кряхтя и матюгаясь плелись они к забоям, чтобы отработать проклятущую норму. Ларго тяжело вздохнул, схватил кирку и, понурив голову, побрёл прочь.