Бран Мак Морн: Последний король
Шрифт:
В Хайборийской эпохе, эссе, в котором Говард обрисовал псевдоисторию мира Конана, связав ее с эпохой Кулла и нашей собственной туманной предысторией, он рассказывает нам, что примерно через пятьсот лет после времен Конана Хайборийские королевства были свергнуты ростом обширной пиктской империи, делом рук великого вождя по имени Горм. Но, как отметил Говард, “Завоевания и приобретение богатств не изменили пикт; из руин разрушенной цивилизации не возникла новая культура, подобная фениксу. Темные руки, разрушившие художественную славу побежденных, никогда не пытались копировать их. Хотя он сидел среди сверкающих руин разрушенных дворцов и облачал свое крепкое тело
На протяжении всей его писательской карьеры, начиная с предкатаклизмических подвигов Брула Копьеносца, через хайборийскую эпоху Конана и изначальные эпохи Марширующих из Валгаллы и Долины червя, через исторический мир Бран Мак Морн и даже доживая до наших дней, пикты играют центральную роль в творчестве Роберта Э. Говарда. Больше, чем Конан, больше, чем Кулл, они представляют для него элементаля, Вечного варвара.
Расти Берк
2001
Люди теней
М эн из S hadows
С тускло-красного рассвета Творения
Из туманов безвременья
Пришли мы, первая великая нация,
Первый на подъеме.
Дикий, необученный, ничего не знающий,
Пробираясь ощупью сквозь первобытную ночь,
Все еще слабо улавливающий сияющий,
Намек на грядущий Свет.
Путешествуя по неизведанным землям,
Плавание по неизвестным морям
Запутанный мир-разгаданные головоломки,
Строим нашу землю-знаки из камня.
Смутно цепляющийся за славу,
Взгляд за пределы нашего кругозора
Безмолвно история веков
Выращивание на равнинах и болотах.
Смотри, как тлеет Потерянный огонь,
Мы едины с долгом эонов.
Народы наступили нам на плечи,
Втаптывающий нас в пыль.
Мы, первая из рас,
Соединяющий старое и новое –
Посмотри, где море-облачные просторы
Окунитесь в синеву океана.
Итак, мы смешались с веками,
И мировой ветер развевает наш пепел,
Мы исчезли со страниц Time,
Наша память? Ветер в елях.
Стоунхендж давно ушедшей славы
Мрачный и одинокий в ночи,
Пробормотите старую историю
Как
Говорят ночные ветры о сотворении человека,
Шепот над скалами и болотами,
Рассказ о первой великой нации,
Последний из людей каменного века.
Меч встретился с мечом со звоном и скольжением.
“Айлла! А-а-айлла!” - вырывается на высокой высоте звук из сотни свирепых глоток.
Они напали на нас со всех сторон, от ста до тридцати. Мы стояли спина к спине, щиты соприкасались, клинки наготове. Эти клинки были красными, но доспехи и шлемы тоже были красными. У нас было одно преимущество - мы были в доспехах, а наши враги - нет. И все же они бросились в бой обнаженными с такой яростной отвагой, как если бы были закованы в сталь.
Затем на мгновение они отступили и стояли поодаль, изрыгая проклятия, кровь от ударов мечом образовывала странные узоры на их раскрашенных ваадом шкурах.
Тридцать человек! Тридцать - остаток отряда в пятьсот человек, который так надменно прошел от Стены Адриана. Зевс, какой план! Пятьсот человек, посланных прорубать путь через землю, которая кишела варварами другой эпохи. Маршируя по вересковым холмам днем, прокладывая багровый путь сквозь обезумевшие от крови орды, ночью разбивая лагерь, с рычащими, бормочущими существами, которые прокрались мимо часовых, чтобы убить бесшумным кинжалом. Битва, кровопролитие, резня.
И до императора в его прекрасном дворце, среди его знати и его женщин дойдет весть о том, что еще одна экспедиция исчезла среди туманных гор мистического Севера.
Я взглянул на мужчин, которые были моими товарищами. Там были римляне из Латинии и коренные римляне. Там были бритты, немцы и огненноволосый гибернианец. Я посмотрел на волков в человеческом обличье, которые окружили нас. Они были карликовыми, волосатыми людьми с кривыми конечностями, длинными и могучими руками, с огромными косами жестких волос на лбах, которые были наклонены, как у обезьян. Маленькие немигающие черные глаза сверкали злобой, как глаза змеи. На них почти не было одежды, и они носили маленькие круглые щиты, длинные копья и короткие мечи с овальными лезвиями. Хотя едва ли кто-нибудь из них превышал пяти футов в высоту, их невероятно широкие плечи свидетельствовали об огромной силе. И они были быстры, как кошки.
Они бросились наутек. Короткий меч дикаря столкнулся с коротким римским мечом. Это был бой на очень близком расстоянии, поскольку дикари были лучше приспособлены к таким сражениям, а римляне обучали своих солдат владению коротким клинком. Здесь римский щит оказался в невыгодном положении, поскольку его было слишком тяжело быстро сдвинуть с места, и дикари пригнулись, нанося удары вверх.
Мы стояли спина к спине, и когда один человек пал, мы снова сомкнули ряды. Они наступали все дальше, пока их оскаленные лица не оказались совсем рядом с нашими, а их мерзкое, звериное дыхание не коснулось наших ноздрей. Как люди из стали, мы держали строй. Вереск, холмы, само время поблекли. Человек перестал быть человеком и стал простым боевым автоматом. Дымка битвы стерла разум и душу. Замах, выпад. Клинок, разбивающийся о щит; звериное лицо, рычащее сквозь туман битвы. Бей! Лицо исчезает, заменяясь другим лицом, столь же звериным.