Браслеты Скорби
Шрифт:
– Вакс нанял для нас целый вагон, женщина. – Ткнув в проходящего мимо официанта, Уэйн показал на свой рот и сделал движение, словно что-то опрокинул. – Шесть или сколько там комнат, и все в нашем распоряжении.
– Может, я просто хотела побыть среди людей.
– А мы что же, не люди?
– В твоем случае все не так однозначно.
Уэйн ухмыльнулся и подмигнул; тут наконец-то подошел официант.
– Вы хотели… – начал он.
– Выпивку, – перебил Уэйн.
– Соблаговолите дать чуть более точные указания, сэр?
– Много выпивки.
Официант вздохнул, потом перевел вопросительный взгляд на Мараси, которая
– Никаких пузырей! – крикнул ему вслед Уэйн, заработав далеко не один сердитый взгляд. Потом повернулся к Мараси. – Ну? Отвечать на вопрос будем? От чего ты прячешься, Мараси?
Некоторое время она просто сидела, прислушиваясь к ритмичному грохоту, сопровождавшему движение поезда.
– Тебя никогда не беспокоит, что ты находишься в его тени, Уэйн?
– Чьей? Вакса? Он, конечно, растолстел, но не до такой же степени?
Уэйн улыбнулся, но улыбка померкла, когда Мараси не ответила тем же. Наступил редкостный момент серьезности: Уэйн убрал ноги со стола и, чуть подавшись вперед, подпер рукой голову.
– Не-а, – немного поразмыслив, проговорил он. – Не-а, не беспокоит. Но меня не особо и волнует, смотрят на меня или нет. Иногда жизнь легче, когда не смотрят, смекаешь? Я люблю слушать. – Уэйн внимательно посмотрел на Мараси. – Обиделась из-за того, что он решил, будто ты не справишься с заданием в одиночку?
– Нет. Но… Я ведь с самого начала взялась за изучение права и знаменитых законников, потому что хотела стать тем, кем, по мнению других, стать не могу. Я получила работу в участке и решила, будто чего-то добилась, но позже Арадель признался, что выбрал меня, потому что ему требовался человек, способный подобраться к Ваксиллиуму достаточно близко и следить за ним. Мы оба знаем, что кандра хотели поручить эту миссию ему. Ту встречу со мной только для того и устроили, чтобы попытаться его увлечь. В участке, когда у меня что-то получается, все думают, что это благодаря помощи Ваксиллиума. Иногда кажется, что я всего лишь его… придаток.
– Все совсем не так, Мараси, – возразил Уэйн. – Ты здорово помогаешь. Кроме того, от тебя приятно пахнет, а не кровью и всем прочим.
– Отлично. Только я понятия не имею, о чем ты сейчас говоришь.
– Придатки плохо пахнут. И вообще выглядят неприлично. Я однажды вырезал такой у одного типа, – пояснил Уэйн.
– Уж не про аппендикс ли ты говоришь?
– Конечно. – Он помедлил. – Ну…
– Это не одно и то же.
– Точно. Я думал, ты говоришь метафорически – дескать, человеку этот самый придаток не нужен, и все такое [1] .
1
Недопонимание между Уэйном и Мараси связано с тем, что он перепутал два «умных» слова: «придаток» (appendage) и «аппендикс» (appendix). – Примеч. перев.
Мараси со вздохом откинулась на спинку сиденья и потерла ладонями глаза. С чего вдруг она обсуждает подобные вещи, да еще с Уэйном?
– Понимаю. Знаю, что ты чувствуешь, Мара. Вакс… он вроде как подавляет, да?
– Его сложно винить. Он человек действия и, подозреваю, вряд ли осознает, что ведет себя властно. Он решает столько проблем! Ржавь, Уэйн, я изучала его жизнь и восхищалась тем, что он совершил! Я должна чувствовать себя счастливой от того, что ко всему этому причастна. И я чувствую, но…
– Но хочешь принадлежать себе самой, – договорил Уэйн.
– Именно!
– Никто тебя не заставляет оставаться с нами, – заметил Уэйн. – Насколько я припоминаю, Вакс поначалу немало сил потратил, уговаривая тебя не вмешиваться во все дела подряд.
– Знаю, знаю. Просто… ну, на этот раз я ненадолго поверила, что смогу сделать нечто важное самостоятельно. – Мараси тяжело вздохнула. – Знаю, глупо, но все равно досадно. Мы, конечно, справимся, разыщем тот штырь, и кандра… поблагодарят Ваксиллиума.
Уэйн с задумчивым видом кивнул.
– Знавал я одного парня, – сказал он, снова откидываясь на спинку сиденья и забрасывая ноги на стол, – которому как-то раз в голову пришла, как он считал, хорошая идея – взять людей на охоту. Горожан, смекаешь? Тех, которые ни разу не видели животного крупнее разожравшейся крысы? А в Дикоземье у нас водятся львы. Жуткие твари, у которых много зубов и…
– Я знаю, что собой представляет лев, Уэйн.
– Ну да. Так вот, Чип – это его имя – заказал плакаты, но для этого дела одолжил несколько банкнот у своей девушки. И потому она решила, что ей причитается часть той суммы, которую он соберет с людей, пожелавших отправиться в путешествие. Когда поступили первые деньги, они поссорились, и в итоге она пырнула его прямо в кобуру, если понимаешь, о чем я. И вот он такой вываливается на улицу, истекая кровью, а констебли тут как тут и говорят ему: убивать львов нельзя. Есть закон, понимаешь, и они вроде как благородное природное богатство или что-то в этом роде. Как бы там ни было, забрали они Чипа и засунули в тюрягу, где – совершенно случайно – прищемили решеткой его ржавую руку. Здорово изломали пальцы, так что теперь он не может их сгибать.
Принесли выпивку – бутылку виски и стаканчик. Велев официанту все записать на счет Ваксиллиума, Уэйн плеснул себе виски и уселся поудобнее.
– Это все? – спросила Мараси.
– Что? – не понял Уэйн. – Хочешь, чтобы с бедным парнем случилось что-то еще? Да ты садистка, Мараси. Форменная садистка.
– Я не в этом смысле… – Она перевела дух. – Твоя история имеет какое-то отношение к моей ситуации?
– Не совсем. – Глотнув виски, Уэйн вынул из кармана деревянную коробочку и достал из нее шарик жевательной резинки. – Но вот что я тебе скажу: Чипу пришлось ой как несладко. Когда я начинаю думать о том, до чего же печальна моя жизнь, то вспоминаю его и говорю себе: «Ну что ж, Уэйн. По крайней мере, ты не банкрот без члена, который даже высморкаться как следует не может». И мне становится легче.
Уэйн подмигнул Мараси, сунул жвачку в рот и выскользнул из-за стола. Помахал Ме-Лаан, щеголявшей в элегантном кружевном платье и огромной шляпе. Чтобы облачиться в подобный наряд, обычной женщине понадобился бы весьма строгий корсет, но кандра, скорее всего, просто вылепила тело согласно платью. Ужасная несправедливость.
Мараси уставилась на лежавшие перед ней записи. Уэйн уже не первый раз сбивал с толку, но в его словах наверняка крылась мудрость. Капитан Колмс попыталась углубиться в свои изыскания, но довольно скоро начала клевать носом. Было уже поздно, солнце село, и до приезда оставалось несколько часов. А значит, ничего путного она сегодня не сделает. Когда Мараси начала складывать листы обратно в папку, оттуда выпала какая-то вещица.