Браслеты Скорби
Шрифт:
– Что ж, – проговорила она, берясь за книгу, – подходящий момент, чтобы продолжить мои изыскания. Наша свадьба ведь как-никак отложилась.
«Это должна была быть та самая ночь, – сообразил Вакс. – Наша первая брачная ночь».
Он знал, разумеется, но мысль об этом заставила его ощутить… что? Облегчение? Печаль? И то и другое?
– Если тебе от этого легче, – сказал Вакс, когда Стерис засунула книгу в чемодан, – нам не придется… прибегать к этому слишком часто, в особенности после того, как родится ребенок. Не думаю, что твои изыскания пригодятся больше чем для дюжины случаев или около того.
Стоило ему договорить, как Стерис поникла – ссутулилась, опустила голову. Она по-прежнему сидела к нему спиной, копаясь в чемодане, но Вакс все сразу же заметил.
Проклятье! Что за глупость он сказал! Окажись здесь Лесси, она бы за такое отдавила ему палец. На миг Вакс ощутил дурноту, потом прочистил горло:
– Это было опрометчиво с моей стороны, Стерис. Прости.
– Не надо извиняться за правду, лорд Ваксиллиум, – проговорила она, выпрямляясь и поворачиваясь к нему, вновь невозмутимая. – Именно это и предусматривает наше соглашение, как я отлично знаю. Я ведь сама его и составляла.
Вакс пересек купе, сел рядом и накрыл ее руки своими.
– Мне не нравится слышать от тебя подобные речи. Или от себя самого. Мы привыкли притворяться, что наши отношения связаны только с титулом и деньгами. Но, Стерис, после смерти Лесси… – Он задохнулся, потом перевел дух и продолжил: – Все хотели со мной поговорить. Что-нибудь мне сказать. Поболтать о том, что я, по их мнению, чувствую. Но ты просто позволила мне плакать. В чем я нуждался больше всего на свете. Спасибо.
Стерис посмотрела ему в глаза, потом сжала его руку.
– То, какие мы вместе, – продолжал Вакс, – и каким сделаем наше будущее, не должно зависеть от слов, записанных на клочке бумаги. Или даже на целой стопке. Контракт не должен нас ограничивать.
– Прошу прощения. Я-то считала, что в этом и состоит цель контракта. Определять и устанавливать границы.
– А цель жизни – пробовать эти границы на прочность. Нарушать их, прорываться наружу.
– Странная позиция. Для законника, – глядя на него искоса, заметила Стерис.
– Отнюдь. – Вакс чуть подумал, потом вернулся на свою сторону купе и достал из ящика Ранетт металлическую сферу, обмотанную длинным тросом. – Узнаешь?
– Я видела, как ты недавно разглядывал эту штуковину.
Вакс кивнул:
– Третья версия ее устройства с крюком – вроде того, которое мы использовали, чтобы забраться на вершину башни Зобелл. Смотри.
Он зажег сталь, толкнул сферу алломантией, и та понеслась к перекладине на багажной полке, волоча за собой тросик, который он держал в другой руке. Когда сфера достигла полки, Вакс толкнул луч, указывающий на переключатель, спрятанный внутри сферы. Внутри Виндикации был сходным образом спрятан предохранитель.
Из сферы выдвинулись крючья. Вакс дернул за тросик и с удовольствием увидел, что тот надежно закреплен за багажную полку.
«Куда удобнее других разработок».
Он толкнул переключатель алломантией во второй раз, и механизм со щелчком вобрал крючья внутрь. Сфера упала на кушетку возле Стерис, а Вакс, дернув за тросик, вернул ее к себе.
– Здорово придумано, – сказала Стерис. – И как это связано с нашим разговором?
Вакс опять толкнул сферу, но на этот раз не стал задействовать механизм. Вместо этого он туго натянул тросик, высвободив примерно три фута. Сфера дернулась и зависла в воздухе. Он продолжал толкать под углом вверх и от себя, одновременно удерживая тросик и не давая сфере упасть.
– Люди, они как тросы, Стерис. Мы змеимся, вьемся то туда, то сюда, вечно ищем чего-нибудь новенького. Человеческая природа требует срывать покровы тайн. Мы столько всего можем сделать, столько мест посетить. – Вакс подвинулся на сиденье, изменив собственный центр тяжести, и сфера на привязи развернулась вверх.
– Но если не будет никаких границ, – продолжал он, – мы запутаемся. Вообрази, что по этой комнате носится тысяча таких тросов. Закон нужен для того, чтобы не мешать исследовать мир другим. Без закона нет свободы. Вот почему я тот, кто я есть.
– А охота? – с неподдельным любопытством спросила Стерис. – Она тебя не интересует?
– Конечно интересует. – Вакс улыбнулся. – Это часть открытий, часть поиска. Узнавать, кто виноват. Отыскивать секреты, ответы.
Существовала, однако, и другая сторона, которую Вакса заставил признать Майлз. Некий извращенный гнев, направленный законниками на тех, кто нарушал закон, – чувство сродни зависти к посмевшим вырваться на свободу. Посмевшим отправиться туда, куда не позволено никому.
Вакс выпустил сферу – Стерис подобрала ее и начала дотошно рассматривать:
– Ты говоришь об ответах, секретах и поиске. Отчего же тогда ненавидишь политику?
– Ну, возможно, все дело в том, что сидеть в душной комнате и слушать, как люди жалуются, – полная противоположность совершению открытий.
– Нет! – страстно возразила Стерис. – Каждая встреча – загадка, лорд Ваксиллиум. Каковы их мотивы? Какая тихая ложь кроется в их словах и какую правду можно обнаружить? – Она бросила ему сферу, потом взяла свой чемодан и поставила на коктейльный столик в центре купе. – С финансами Дома все то же самое.
– Финансы Дома, – ровным голосом повторил Вакс.
– Да! – Покопавшись в чемодане, Стерис вытащила гроссбух. – Вот, посмотри. – Она открыла бухгалтерскую книгу и ткнула в какую-то запись.
Вакс глянул на страницу, потом – на Стерис.
«Такое возбуждение и… гроссбухи?»
– Три клипа, – произнес он вслух. – Таблицы различаются всего на каких-то три клипа. Прости, Стерис, но это настолько ничтожная сумма. По-моему, бессмысленно…
– Вовсе не бессмысленно! – перебила она, подсаживаясь ближе. – Разве ты не видишь? Ответ где-то здесь. Ну разве тебе не любопытно? Разве ты не хочешь разгадать загадку и узнать, куда они ушли?