Брат по крови
Шрифт:
Мы сели за стол, вместе с нами села и вся мужская половина дома. Их было в этот час довольно много — старики, зрелые мужчины, молодые парни. Все они, видимо, состояли в родстве. Перед нами поставили кувшин красного вина. Ваха наполнил стаканы.
— Выпьем за гостей, — сказал он и поднял стакан.
Мы выпили.
— Какое хорошее вино, — шепнула мне Илона и улыбнулась. Я видел, как у нее запылали щеки от выпитого.
Потом мы выпили еще. Старики о чем-то громко заговорили на своем языке.
— О
Он нахмурил брови.
— О хлебе, — сказал он. — Недовольны тем, что мы в этом году не успели отсеяться в срок.
— А что вам помешало это сделать? — спросил я его.
Он усмехнулся.
— До хлеба ли… — произнес он. — Война идет.
— Но жрать-то нужно… У соседнего аула, что ли, хлеб будете отнимать?
Он вспыхнул. Хотел что-то сказать, но передумал.
— У нас с прошлого года кукуруза в полях стоит неубранная, — как-то обреченно вдруг заявил он. — Старикам не под силу было это сделать, а молодые воевали.
— Поди, Грозный защищали? — спросил я.
Он кивнул.
В этот момент с улицы в дом вошла Заза. Она стрельнула своими сливами в мою сторону, хотела улыбнуться, но вдруг насупилась.
— Здравствуй, Заза! — поприветствовал я ее.
Она не ответила. Она стояла и внимательно рассматривала Илону. Моя спутница это заметила и смутилась.
— Почему она так смотрит на меня? — шепотом спросила меня Илона.
— Не знаю, — ответил я. — Наверное, изучает.
А Заза на глазах вдруг превратилась в дикую кошку, готовящуюся к прыжку. Зрачки ее сузились, тело напряглось, и изящные ее пальчики стали напоминать острые звериные коготки. И без слов было понятно, что девчонка ревнует меня к незнакомке.
— Заза, иди на кухню к женщинам, — заметив неладное, приказал Ваха сестре.
Заза, метнув на Илону ненавидящий взгляд, ушла. Увы, этим все не закончилось. Все то время, пока мы находились в доме, она постоянно мелькала у нас перед глазами и старалась всем своим видом показать, как она ненавидит незнакомку. А однажды, улучив момент — а тогда мы уже вышли из-за стола, — она схватила меня за руку и увела в дальнюю комнату.
— Дмитрий, кто эта женщина? — глядя мне в глаза, тревожно спросила она.
— Это медсестра, — ответил я. — Она только недавно прибыла в наш полк.
— Медсестра! — с нескрываемой иронией повторила Заза, и я в очередной раз подивился женской интуиции — что и говорить, женщина остро чувствует опасность со стороны другой женщины, даже когда этого бывает не разглядеть.
— Да, медсестра, — как можно равнодушнее произнес я.
Она взметнула тяжелые бархатные ресницы.
— Я знаю, ты любишь ее, — сказала она.
Я усмехнулся:
— О чем ты говоришь, Заза? Мы просто вместе служим.
Но она будто бы не слышала моих слов.
— Любишь! Я видела, как ты посмотрел на нее.
— Как, Заза?
— Влюбленно! На меня ты так никогда не смотрел.
Я не знал, что еще ей сказать.
— Послушай, Заза, — начал я. — Послушай… Ты не должна так говорить.
— Я люблю тебя! — неожиданно вырвалось у нее. — Люблю! И никому тебя не отдам.
Эти слова застали меня врасплох, и я растерялся. Ну ты даешь, дорогая моя, пораженный услышанным, подумал я. Я внимательно посмотрел ей в глаза. Это были глаза влюбленной женщины. И все же это были детские глаза.
— Заза, ты еще ребенок, — сказал я. — А я взрослый мужик. Что у нас общего?
Она бросилась мне на грудь.
— Я люблю тебя, Дмитрий… Увези меня отсюда, увези! — с чувством пролепетала она и стала целовать мое лицо.
— Ты что делаешь, дурочка? — с испугом произнес я и попытался оторвать ее от себя, но она крепко держалась за мою шею. — Послушай, Заза, нас могут увидеть…
— Пусть видят, пусть! — продолжала лепетать она. — Я ничего не боюсь… Я люблю тебя!
Мне насилу удалось освободиться от нее. Это ее разозлило.
— Ты бездушный, злой человек! Ты ничего не понимаешь! — со слезами в голосе говорила она. — Я убью себя, и тебя всю жизнь будет мучить совесть… Ты будешь жалеть, что отверг меня.
Мне стало не по себе. Я и впрямь подумал о том, что она, восприняв своим детским умишком все так серьезно, может натворить бед.
— Ну перестань, Заза, перестань, — подойдя к ней и обняв ее, начал успокаивать я девчонку. — Давай подождем, пока ты повзрослеешь, и тогда мы вернемся к этому разговору.
— Я взрослая! — подняла она на меня заплаканные, полные отчаяния глаза. — Ты слышишь? Взрослая! Я же тебе говорила: у моих подружек уже дети есть.
— Ну и хорошо, а мы подождем…
— Нет! Я не буду ждать, пока тебя украдет у меня какая-нибудь женщина.
— Не украдет, Заза.
— Украдет! Женщины — самые страшные люди на свете. Они воруют мужчин.
Это заявление меня рассмешило.
— Значит, все женщины абреки? — улыбнувшись, спросил я ее.
— Абреки! Самые настоящие абреки, — с жаром произнесла она.
— И ты абрек? — спросил я ее.
Она на мгновение задумалась.
— И я абрек. Я хочу украсть тебя.
— Зачем?
— Мы будем счастливы с тобой.
— А ты подумала — где и как мы будем жить? — спросил я Зазу.
— Зачем мне думать? Ты — мужчина, ты и думай. А я буду тебя любить.
В этот момент где-то совсем рядом послышались шаги. Я отпрянул в сторону. Вошла Илона.
— Не пора ли нам идти? — как-то вдруг странно взглянув на заплаканную чеченку, спросила она.
— Да, нам надо идти, — согласился я. — Мы пойдем, Заза. Мы договорим обо всем в следующий раз, ты согласна?