Брат подруги. Наваждение
Шрифт:
В общем, говорить как есть точно был не вариант. И уж тем более это не вариант сейчас, когда версия про Вову уже обрела вес.
Чуть не спотыкаюсь, когда вижу, как дверь машины Матвея открывается… Ну вот. Видимо, меня уже заметили.
Он направляется прямо ко мне, с улыбкой, источая тепло и позитив. Некоторое время назад я с ума сходила бы от счастья, если бы Матвей шёл ко мне, глядя вот так — открыто любуясь, давая понять, что рад меня видеть. Но сейчас я схожу с ума скорее от волнения.
И вот зачем он приехал без предупреждения?
— Я за тобой, — Матвей уверенно подходит, за талию берёт и наклоняется, чтобы поцеловать. Меня мгновенно обжигает его прикосновением, закрываю глаза, чуть дрожу. И почему-то в последний момент отворачиваюсь, так, что в итоге его тёплые губы чуть мажут мне щёку. — Вместе поедем, — не растерявшись, заявляет Матвей и целует уже целенаправленно именно щёку, второй раз, более явный и почти нежный.
Сердце подпрыгивает в груди, а я только и могу, что нервно бормотать:
— Да, только побыстрее, пожалуйста. Опаздываем, — на последних словах я уже одновременно высвобождаюсь из его рук и к машине подхожу.
Марк ведь написал, что только едет… Мы с Матвеем должны успеть проскочить.
Сердце долбит грудную клетку бешеными ударами, я захлёбываюсь от адреналина, и, конечно, это заметно. Меня останавливают на полпути.
— Разве опаздываем? — Матвей чуть хмурится и смотрит на меня внимательно.
Ну да, я и сама вышла пораньше, и он приехал заранее.
— Да, моделей попросили пораньше, — сама собой срывается у меня с губ очередная ложь.
Как легко я в последнее время вру… Но лёгкое сожаление об этом не может пробиться через мандраж и страх быть застигнутой. Открываю дверь машины Матвея, но тот мягко останавливает, положив руку на мою:
— Хорошо, я понял. Но сначала поцелуй.
И вот с чего ему это так нужно именно сейчас? Марк вот-вот подъедет…
— Потом, — поспешно обрываю.
Я ведь помню, какие жадные и долгие поцелуи обычно у Матвея. Сейчас уж точно не время и не место для такого, пусть и тело отзывается томительной слабостью и жаром по коже от одной только мысли о том, чтобы снова ощутить его губы на моих…
Кажется, Матвей совсем не ожидал такого отказа. Слегка приподнимает брови, смотрит на меня одновременно и беззлобно насмешливо, и серьёзно. И вот как только умудряется сочетать в глазах и то, и другое?
— Воу-воу, даже так… — вроде бы поддразнивает, но слегка настороженно. — А если такой?
И прежде чем я успела хотя бы сообразить, не то что ответить — рывком притягивает меня к себе, зажимая между машиной и своим телом, тут же целует.
Матвей настойчив в поцелуе. Требователен. И совершенно бескомпромиссен — напирает сильнее, чем когда-либо. Заставляет считаться, приоткрыть губы, принять, откликнуться.
Да я это и без того делаю всякий раз — при любом его воздействии. Тело окутывает приятным томлением, с губ срывается полустон, да и двигаются они машинально,
А сейчас — особенно. Потому что несмотря на окутывающий меня влюблённый трепет и желание раствориться в моменте, на задворках подсознания бьётся мысль, что Марк вот-вот должен приехать. Добавляет адреналина, сбивает противоречивым ощущением. То жмусь к Матвею, то отстраняюсь от него. Голова кружится, затуманивается.
Зато ему, кажется, всё нипочём. Целует глубже, при этом по телу поглаживает успокаивающе. Добавляет ещё контраста в и без того сумасшедший коктейль эмоций, сочетая нежность со страстью.
Я уже не выдерживаю. Всхлипываю беспомощно ему в губы, безмолвно прося толком даже не представляя, о чём.
Зато Матвей, видимо, чувствует. Плавно выпускает мои губы, слегка оттянув нижнюю напоследок, отстраняется. Хотя из рук при этом не выпускает.
Какое-то мгновение мы смотрим друг в другу глаза, пока я восстанавливаю дыхание и способность соображать.
Как ни странно, первой связной мыслью становится не страх по поводу Марка, а неловкость перед Матвеем… Так не встречают мужчину, которого любят и которому рады. Он может решить, что я выпендриваюсь, играюсь или типа того. Или вообще подумает, что по жизни замороченная какая-то. Как вообще можно беспокоиться из-за возможности опоздания настолько, чтобы отказываться от поцелуя? Не поприветствовать его нормально, ещё и с наверняка кислым лицом смотреть?
Сглатываю, решаясь. И всё-таки говорю тихо-тихо:
— Прости, Матвей. Сама не понимаю, почему такая дёрганная… Новая работа, — так себе объяснение, но он, конечно, принимает.
По-доброму усмехается, треплет мне волосы, целует в щёку мягко.
— Всё в порядке, я понимаю, — и отстраняется от меня, кивая на дверь машины. — Едем. Обещаю, ты не опоздаешь.
С облегчением вздыхаю: ну вот, и Марк ещё не приехал, и Матвей далеко не в обиде. Пронесло на этот раз…
Только вот дверь открываю всё равно слегка дрожащими руками. Нервозность не отпускает. Теоретически Марк может показаться в любой момент. А даже если не покажется, сколько ещё я буду врать? Не запутаюсь ли? Не поздно уже выбираться из этой паутины лжи?
Я ведь совсем в ней путаюсь, увязаю, будто жертва, а не сплетавший всё паук. Не привыкла. Не получается сосредотачиваться на реальном, всё мысли эти в голове верчу. Хотя Матвей уже даже из района выезжает. С Марком так и не пересеклись…
Вздрагиваю, когда раздаётся телефонный звонок. Сердце колотится сильнее — Матвей реагирует. Отвлекается от дороги, бросает на меня взгляд. А я глупо не решаюсь при нём посмотреть, кто звонит.
Лишь когда ситуация на дороге позволяет мне почувствовать себя свободнее, забирая внимание Матвея.